– Она хочет сказать, что, предложив свои усовершенствованные разработки торпеды, американцы могут спокойно заняться оборонительными системами против этих же торпед, – взвился Кнур. – И у меня есть сильные подозрения, что кому-то в Пентагоне и кому-то у нас в Министерстве обороны выгодно иметь общее вооружение, общие оборонительные системы против этого вооружения и большие финансирования на то и другое с обеих сторон!
– Моя сотрудница только высказала предположение о наличии у американцев определенной заинтересованности в успешной продаже Россией остатков военной техники и вооружений, вот о чем надо побеспокоиться! – не выдержал полковник Кошмар.
– Коллеги! Минуточку! – Ева встала. – Если вас интересует мое мнение, уделите еще пару минут. Спасибо. Россия торгует сверхскоростными торпедами уже восемь лет. Я интересовалась специально, за эти восемь лет особых изменений в конструкции торпеды не делалось, правда, были слегка изменены самоликвидирующиеся узлы, которые срабатывают при повреждении корпуса торпеды, то есть при ее вскрытии. Основным преимуществом торпеды считается ее необычайно высокая скорость, которая достигается особым составом топлива. При такой скорости вокруг корпуса торпеды образуется так называемая воздушная оболочка, которая является непреодолимым щитом для радаров подводных лодок. То есть в воде ракета практически необнаружима. В результате проведенного мною поверхностного обзора статей в зарубежных военных вестниках вооружений и по данным сводки некоторых открытий в области систем подводного обнаружения, предоставленной экспертом Осокиным, я пришла к выводу, что за последние годы американцы продвинулись в сфере противоторпедных систем далеко вперед. В частности, ими были усовершенствованы подводные шумоопределители, а ведь они начали эти разработки именно после появления нашей ракеты «Штурм». Так что по-своему вы все правы. Когда на оружие либо на защиту против него выделяются большие деньги, обе стороны оказываются заинтересованы и в усовершенствовании этого оружия, и в очередных дорогих разработках по его обнаружению и уничтожению. Особую роль, конечно, сыграло то, что Россия начала продавать торпеды. Тут уж американская оборонка могла заказать себе на разработку защиты против нее любые суммы, представляя появление торпеды на мировом рынке как большую угрозу. На страницах десять, одиннадцать, двенадцать моего доклада, если кому интересно, все мною сказанное представлено в более развернутом и обоснованном, с цифрами, виде. В частности, на странице десять приведены диаграммы увеличения финансирования на оборонительные системы в США уже на следующий год после начала продаж Россией торпеды.
– Последний вопрос, – директор задумался, листая доклад. – Роль Дедова в этой истории. Деньги?
– Скорее тщеславие. Дедов пошел на поводу собственного научного азарта, надеясь, что усовершенствованная формула топлива даст ему возможность перейти от засекреченных систем вооружений к открытию мировой значимости. Он до сих пор надеется представить доклад об употреблении этого топлива в мирных целях и получить за такую разработку Нобелевскую премию.
– Где зажигалка, с которой профессор Дедов пошел на встречу с Коупом?
– Простите, чуть не забыла. – Ева открывает сумочку, достает носовой платок и начинает его медленно разворачивать. В последний момент она с видом фокусника, хитро прищурившись, смотрит на застывших мужчин. – Вот она! – В ее ладони на развернутом платке лежит зажигалка.
– Ну и что? – не понимает Кнур. – Я на эти изделия уже смотреть не могу. Взяли в вещдоках?
– Никак нет, полковник!
– С пленкой? – привстает Кошмар.
– Не томите, ей-богу, – не выдерживает представления директор. – Что это за зажигалка?
– Это зажигалка, с которой профессор Дедов должен был пойти на встречу в гостиницу и передать ее Коупу перед задержанием. А поскольку у Коупа была своя, готовая для передачи Дедову, то после задержания, обнаружив его зажигалку, другую уже не искали.
– Вы хотите сказать, что Дедова после задержания в гостинице не обыскивали? – теперь привстал Кнур. – Он спрятал зажигалку с заготовленной подработанной пленкой?
– Нет. Я думаю, что у Дедова в гостинице этой зажигалки не было. Его внук, помогая деду одеваться, вытащил зажигалку.
– Почему? – Кнур перешел на шепот.
Ева опустила глаза.
– Может быть, – пожала она плечами, – решил, что дед стал опять покуривать потихоньку, вот он и проверял его карманы на предмет сигарет и зажигалки.
– То есть вы ее взяли?.. – поторопил директор.
– У внука Дедова, Константина Вольского. Для особо успешного вхождения в контакт и наработки доверия я преподаю в его классе основы безопасности жизнедеятельности.
Полковник Кошмар достал платок, тщательно промокнул лоб и спросил:
– Она – с пленкой?
– Она с контейнером, – кивнула Ева. – Контейнер я не вскрывала, но думаю, что пленка там. Зажигалка в рабочем состоянии, мальчику открывать ее было незачем. Пленка в этой зажигалке, как и в тех, которые стащила Булочкина, подготовлена военными специалистами.
– Вы допросили профессора? – поинтересовался директор.
– Нет. По распоряжению полковника Кнура допросы профессора Дедова могли вести только люди его отдела. Я не имела права на официальные допросы и обыски.
– Черт знает что творится! – стукнул ручкой директор. – Еще имеете что сказать?
– Нет. Разрешите просьбу.
– Если это по поводу вашего прошения…
– Никак нет. Что бы вы ни решили по поводу моей отставки, разрешите мне доработать этот год в школе. Не делайте мой отзыв через роно.
– Вы свободны, майор Курганова. О своем решении я сообщу позже. Минуточку, – директор повысил голос.
Ева остановилась уже у дверей.
– На последней странице. Прогнозы. Одно слово – помилование.
– Извините. Это случайно распечатался рабочий материал.
– А все-таки? – настаивал директор.
– Если Коуп действительно пытался дважды – сам, потом через курьера в театре – передать данные усовершенствованной торпеды в лабораторию Дедова, то существует проблема тихого завершения этого дела. Самый прогнозируемый выход из затруднительной ситуации, в которую попадает наше правительство, это помилование Коупа уже после приговора, каким бы этот приговор ни был. Огласка исключена. Насколько мне известно, президент отклонил все попытки американской стороны надавить на него и просьбы пойти на уступки даже по состоянию здоровья задержанного. Учитывая отношение к этому делу президента как профессионального разведчика, а также на основании поверхностного психологического анализа его поступков, заявлений в прессу и умалчивания о своем личном отношении к делу Коупа я могу предположить только такое развитие дальнейших событий. Придется провести показательный спектакль суда, как бы ни кипятился адвокат Коупа. Предполагаю также, что еще до оглашения приговора Коуп сам попытается выйти на откровенную беседу. Поэтому для отдела разведки Службы выгоднее уже сейчас подготовить базу для этого разговора либо быть его инициатором до суда. Чтобы на суде американец не сказал с испугу лишнего, ведь ему грозит чуть ли не двадцать лет в колонии строгого режима. Если мой анализ этого дела окажется событийно реальным, то стоит заранее успокоить Коупа и оговорить до суда условия его поведения и дальнейшего освобождения. Разрешите идти?