– Ты могла бы разбить ее и сделать что-нибудь необыкновенное, – предложил Брейден.
– Что ты! Как можно разбить такую красоту? Посмотри, как переливаются цвета. Они… волшебные.
– Волшебства не бывает.
– Не бывает, если не верить в него.
– Ну, я не верю.
– Почему?
Брейден нахмурился.
– Не верю и все тут. Глупости все это. Вся магия – одни только фокусы.
– Настоящая магия никакие не фокусы, – возразила Алекса. – Чудеса случаются.
Брейден в ответ только закатил глаза.
– Может, в этой бутылке джин. – Воображение уже унесло Алексу далеко-далеко.
Отполированное стекло в ее руках переливалось и сверкало. Ничего подобного она никогда прежде не видела. Алекса оглянулась на Брейдена, на его недовольное, упрямое лицо, заметила в его глазах что-то еще… проблеск интереса? И решила поддержать этот слабенький огонек.
– Вдруг, если вытащить пробку, появится джин. Мы загадаем желание, и он его исполнит.
– Ерунда.
– Хотя бы постарайся поверить.
– Зачем?
– Затем, что, если ты не постараешься, может не сработать, а я хочу загадать желание. Это для меня очень важно.
– Алекса, это просто бутылка, и совершенно неважно, загадаешь ты желание или нет, потому что оно все равно не сбудется.
Прагматизм Брейдена был непробиваем. Не слушая его, Алекса сжала пальцами пробку. Невозможно было поверить, что бутылка обыкновенная. В ней было что-то завораживающее. Никакой этикетки, никакого намека на то, что когда-то было в этой бутылке или, может, содержится до сих пор. Вроде бы легкая, скорее всего пустая, но стекло такое толстое, что наверняка не скажешь. Алекса потянула пробку, та не поддалась. Попробовала еще раз – и опять безрезультатно.
– Дай мне.
Брейден выхватил у нее бутылку и выдернул пробку.
Фонтан водяных брызг ударил Алексу прямо в лицо, и она задохнулась от неожиданности. Но, оказалось, бутылка была ни при чем. Просто приливная волна обрушилась на берег совсем рядом с ними. Смахивая с глаз соленую воду, Алекса слепо щурилась на Брейдена.
– Что это было?
– Волна.
Он провел ладонью по ее влажным волосам, и его взгляд опять странно изменился. Воздух вокруг вдруг словно бы затуманился. Откуда взялся туман? Всего минуту назад было солнечно. Алекса дрожала, глядя на сверкающую бутылку, и все ждала, когда же появится из нее расплывчатая фигура из дыма… но ничего не случилось.
– Видишь, никакого джина, – сказал Брейден, и ей послышалось разочарование в его голосе.
Она взяла из его рук бутылку. Стекло казалось теплее, чем было раньше.
– Все равно давай что-нибудь загадаем, – предложила Алекса, вдруг почувствовав, что это очень важно.
– Алекса…
– Брейден, пожалуйста. Только и ты положи ладонь на бутылку.
– Ты меня не переубедила. Это глупо.
– Я понимаю. Но, пожалуйста…
Немного поколебавшись, Брейден положил ладонь на бутылку, накрыв заодно и пальцы Алексы.
То ли от волшебства, таившегося в бутылке, то ли от прикосновения Брейдена, но Алексу бросило в жар. Закрыв глаза, она задумалась на мгновение, затем мысленно произнесла: Хочу, чтобы Брейден в меня влюбился.
Собственное желание ее слегка напугало. Она не очень-то представляла себе любовь, она просто знала, что хочет ее почувствовать. И хотела, чтобы Брейден это тоже почувствовал.
Открыв глаза, она увидела, что Брейден пристально смотрит на нее, и понадеялась, что он не распознает в ее взгляде желание.
– Что ты загадал? – спросила Алекса, наконец обретя дар речи.
– Секрет.
– Мы всегда все друг другу рассказываем, – запротестовала Алекса.
– Только не желания.
– А ты правда что-то загадал? – недоверчиво спросила она.
– Я знаю, а тебе остается только гадать, – ухмыльнулся Брейден.
Только бы он не понял, что загадала она.
– Иногда я тебя ненавижу.
Туман на берегу сгустился, небо потемнело. Уже поздно, и тянуть дольше она не могла.
– Я должна тебе кое-что сказать, – собралась с духом Алекса.
– Что?
– Мы завтра уезжаем.
Брейден непонимающе уставился на нее.
– До конца лета еще две недели.
– Я знаю, но мама говорит, что мы должны уехать.
– Почему?
– Родители не ладят.
– Тоже мне новости, – пожал плечами Брейден. – Они никогда не ладят.
– Ну, сейчас все гораздо хуже. Вчера вечером они совсем разругались. Папа ушел, хлопнув дверью, и вернулся только утром. Ни слова никому не сказал, просто собрал вещи и уехал. Мама говорит, что мы должны вернуться в Сиэтл, чтобы она могла с ним поговорить.
– Почему бы ей не поехать одной?
– Она сказала, что лето все равно скоро кончается. Брейден, я говорила, что хочу остаться, но она и слышать ничего не желает. Она всю ночь плакала. Я слышала ее плач из своей комнаты. А сейчас она очень расстроена и злится.
– Паршиво.
Алекса вздохнула.
– Да, паршиво.
Брейден молча смотрел на нее с минуту, и она не могла определить выражение его лица.
– Когда ты вернешься?
– Обычно мы приезжаем на День благодарения.
Настроение ее совсем упало, когда она осознала, как далеко до этого дня. Раньше, когда она приезжала сюда, ее совершенно не беспокоило, увидится ли она с Брейденом, но они взрослеют, и очень скоро у него может появиться подружка. Девчонка из его городка, та, что никогда никуда не уезжает. И что тогда остается ей?
– День благодарения говоришь? Так до него еще несколько месяцев, – нахмурился Брейден.
– Знаю. Но мы же можем перезваниваться и обмениваться письмами, верно?
– Да, конечно.
Не очень-то убедительно это прозвучало, хотя в последнее время Алекса не всегда его понимала.
– Думаю, нам пора.
Ей хотелось, чтобы этот день длился вечно. Алексе казалось, что после того, как этот день закончится, все изменится, и они с Брейденом никогда больше не встретятся… разве что сбудется ее желание. Именно сейчас она нуждалась хотя бы в капельке магии. Ей необходим был хотя бы маленький просвет в сгущающемся в ее жизни мраке.
Пока они брели по песку, Алекса уговаривала себя успокоиться, мол, ничего страшного не произошло, она обязательно еще увидится с Брейденом, они с мамой вернутся в ноябре, осталась всего пара месяцев. Однако мысленная накачка не ободряла, не вселяла энтузиазма, не приносила ни уверенности, ни облегчения.