— Прошу мне поверить, Аркрейг… я… я… ничего не знал о ее чувствах!
— Я надеялся, что время все переменит… что ненависть, о которой она говорила, уляжется, — продолжил герцог, рукой отведя готовую слететь с уст Килдоннона очередную защитную реплику, и возвысил голос: — Но чего я не знал, так это того, что у Маргарет был любовник! И она не спешила расстаться с ним даже и после замужества.
Килдоннон-вождь замер, а сыновья его снова со значением переглянулись.
— Правду говорят, что муж последним узнает об изменах своей жены, — в голосе герцога клокотало хорошо спрятанное негодование.
— Честью клянусь, — горячо воскликнул Килдоннон, — что я ни сном, ни духом не знал обо всем этом!
— Выходит, тебе тоже лгали, — язвительно усмехнулся герцог. — И не только твоя дочь, но и твои сыновья, и племянники, и, без сомнения, брат твой!
Килдоннон медленно повернулся к своим, однако те избегали смотреть ему прямо в глаза. У герцога вырвался смешок, в котором не было и намека на веселье.
— Или, вы думаете, они не знали о том, что их «добропорядочный» кузен Нил встречается с моей женой при каждой удобной возможности?
Так и не дождавшись ответа, он повел речь дальше:
— Без сомнения, кое-кто из моего клана мог бы рассказать мне, куда на самом деле направляется герцогиня, когда решает прогуляться в полном одиночестве; кто поджидает ее в лесу и на пустоши; каким образом некие письма доставляются в замок и обратно…
Слова герцога били, будто удары хлыста. Теперь в его голосе слышался подавляемый рык разъяренного зверя:
— Не знаю, до каких пор продолжалась бы эта дурная комедия, если бы твоя дочь не осознала, что в скором времени все и так выйдет наружу… Известно ли тебе, что она была беременна?
Нет никакого сомнения: сие известие стало для Алистера Килдоннона потрясением. Руки его судорожно сжали подлокотники жесткого стула, лицо стало мертвенно бледным.
— Беременна… — выдохнул он еле слышно. — Но как ты узнал?..
— Твоя дочь соблаговолила сообщить мне о том в письме. Она известила меня о тех обстоятельствах, которые заставили ее бежать во Францию — вместе со своим кузеном и любовником, Нилом Килдонноном.
И вновь сыновья Килдоннона обменялись быстрыми взглядами. Пожалуй, они имели кое-какое представление, куда могла сбежать их сестрица. Но герцог даже не посмотрел на них. Он разговаривал только с отцом своей неверной и безрассудной жены.
— Едва я разузнал, куда отправилась эта женщина, носившая мое имя и, как потом оказалось, не моего ребенка, я тут же ринулся вслед за ней.
— Во Францию? — почти простонал Килдоннон.
— Да. И прибыл в Кале раньше них.
— И… что?..
Вопрос вырвался у Алистера Килдоннона, будто он выдернул из себя комок нестерпимой боли.
— Я вызвал Нила Килдоннона на дуэль, — просто и холодно отвечал ему герцог. — И убил его.
— Убил! — восклицание второго Килдоннона из двух старших прозвучало как обвинение.
— Это была честная дуэль! — яростно возразил тому герцог. — С секундантами, которые следили за тем, чтобы все шло по правилам.
— И он даже не ранил вас? — вступил в диалог старший сын Алистера Килдоннона, Рори.
Губы герцога изогнулись в подобии усмешки:
— Нил Килдоннон? Да он никогда не был хорошим стрелком.
— Но убить его! — в словах Алистера Килдоннона также звучало обвинение.
— К вашему сведению, — спокойно заметил герцог тестю, — умирал он большую часть дня. За ним ухаживали лучшие врачи, и было сделано все, чтобы спасти ему жизнь…
— Однако он умер, — упрямо промолвил Килдоннон-вождь. — А что же Маргарет?
— Узнав о его смерти, твоя дочь ударила себя в сердце своим кинжалом.
— Вы должны были помешать этому! — вскочил на ноги Рори Килдоннон.
Герцог смерил его измученным взглядом и, поколебавшись, удостоил ответом:
— Мог ли я это предвидеть? Я распорядился, чтобы мою жену отнесли в монастырь и поручили заботам монахинь. Но, поскольку рана была очень болезненной, доктор прописал ей настойку опия. Монахиня, ухаживавшая за Маргарет, дала ей предписанную дозу, а бутылку поставила тут же, полагая повторить дозу, если потребуется…
Отвернувшись от Рори, герцог продолжал говорить лишь для отца мертвой дочери, своей непутевой жены:
— Каким-то сверхчеловеческим усилием, иначе я это не назову, Маргарет поднялась с постели и выпила весь оставшийся опий.
Алистер Килдоннон прикрыл ладонью глаза — с его стороны это было первым проявлением слабости за весь разговор.
— Она тут же впала в кому, — хрипло почти прошептал герцог, — а в скором времени… умерла.
— Что устроило вас как нельзя лучше! — по-петушиному наскочил на него Рори. — Сразу избавились от обоих — и от Нила, и от моей бедной сестры! За что ей такая участь?
И он сделал угрожающий выпад в сторону герцога.
— Сядь! — резко бросил ему Аркрейг. — Это еще не все, что я хотел вам сказать.
Было видно, что Рори не намерен подчиняться, но его отец, отняв от лица руку, сказал:
— Сядь. Маргарет мертва, и тут уж ничего не поделаешь.
— И Нил мертв! — бросил Рори, однако отцу подчинился.
Герцог окинул всех шестерых холодным враждебным взглядом:
— Видите ли… У вас теперь простой выбор. Вы можете сохранить в тайне истинную историю о гибели моей жены Маргарет, урожденной Килдоннон, или можете сделать событие это всеобщим достоянием. В последнем случае наши кланы вновь окажутся на тропе войны и будут биться друг с другом по всякому значительному и незначительному поводу.
Выражение лиц младших Килдоннонов яснее ясного говорило, что для них стало бы величайшим удовольствием объявить войну этому паршивому выскочке-герцогу, этому напыщенному Аркейгу, который тут умничает и отчитывает их, как нашкодивших неразумных мальчишек.
Но тут заговорил вождь клана, Алистер Килдоннон, за которым, собственно, и было последнее слово:
— Все, что ты сообщил нам, Аркрейг, останется тайной. У меня нет желания порочить память и имя своей дочери. И я не намерен поощрять ту застарелую вражду, которая принесла нам одни только несчастья.
— Что ж, это мудрое решение, — удовлетворенно ответил герцог. — Но ввиду того, как со мной поступили — ввиду унижения, которому я подвергся, — я намерен выставить вам одно безоговорочное условие!
Шестеро родичей смотрели на него с тревожным ожиданием, тем более что произнес он это совсем иным голосом — как бы бросая им вызов.
— И что же это за условие? — спросил Килдоннон-вождь.
— Тоже простое, — ответил герцог. — Вначале я принял жену по твоему выбору. Теперь вы все примете ту, которую избрал я.