Переписав установочные данные всех лиц, причастных к квартирной истории, Акулов закрыл картотеку.
– Пошли, зайдем ко мне, – сказала Галина. – Я тебе кое-что расскажу.
Они снова заперлись в помещении бухгалтерии и закурили возле окна.
– Иван Тимофеевич —а это ведь один из ваших начальников?
– Угу. Большой босс;Хозяин ядерного чемсданчика нашего РУВД.
– Я помню, когда эту квартиру в первый раз продавали, скандал получился. Что-то с документами было не в порядке, вроде бы прежних хозяев насильно выселили. Сначала бандиты приезжали, чуть до стрельбы дело не дошло – им срочно оформить требовалось, а наши девчонки стали упираться. Потом из паспортного стола отделения позвонили, сказали, что все в порядке, а еще позже Иван Тимофеевич прикатил. Не знаю, каким образом, но уломал он нашу начальницу. Хотя почему – не знаю? Они и раньше дела всякие вертели, с пропиской, с жильем. Ты же знаешь, какое тут место хорошее: дома «сталинские», а во многих квартирах до сих пор алкаши с наркоманами обитают. Они, то есть Иван Тимофеевич с Альбиной нашей, все время через одно агентство недвижимости сделки проворачивают. Я потом найду тебе их адрес и название. И бандиты каждый раз одни и те же.
– Ты их знаешь?
– Лично не знакома, видела только. Но у меня же муж на рынке работает, а они и там над автостоянкой «крышуют». У бригадира ихнего еще прозвище такое киношное…
– Дракула?
– Точно! Ты его знаешь?
– Кто ж не знает старину графа, – вздохнул Акулов, размышляя, как поступить дальше.
Открытие не удивило. Похоже, тень Ивана Тимофеевича маячит в половине квартирных мошенничеств и вымогательств, совершенных в районе. Интересно, когда его, Андрея, сажали, уже была наводка на хату Новицкого? Или все родилось спонтанно, и полковник просто воспользовался подвернувшейся возможностью? Теперь Андрей уверился окончательно, что «слили» его, дабы не мешал вертеть квартирные аферы. Слишком принципиальный и грамотный замнач отделения был для Сиволапова похуже кости в горле.
– Андрей, ты меня слышишь? Обратил внимание, куда эта тетка выписалась?
– Новицкая?
– Да. Обратил? В Новозаветинскую область,, колхоз «Рассветный». К матери. А колхоза такого нет!
– Ты их что, все наперечет знаешь?
– Девчонки наши специально проверяли. Нет такого адреса, и все тут. А зачем она фиктивный адрес указала? Значит, не хотела, чтоб ее найти могли. Боялась.
– Да брось ты! Такая детская уловка никого не спасет. Если уж бандюки вынудили ее квартиру продать, то и про родственников, и про то, куда она податься намеревалась, все досконально узнали. Да и кому надо ее убивать, когда дело уже сделано?
– А если бы она обратилась в прокуратуру, в суд?
– Так ведь не обратилась.
– Но собиралась!
– Не знаю, – Андрей пожал плечами. – По-моему, это все твои домыслы. Откуда тебе знать, что она собиралась, а что нет? Тем более, – он вспомнил разговор с Олегом Новицким, – сколько времени уже прошло, а она до сих пор жива. А что касается области, так половина тех, кого на хату развели, туда выписываются. И адреса, бывает, указывают самые невероятные.
Галина отошла от Акулова, села за стол и что-то быстро написала на маленьком листке бумаги. Отодвинула его на край, накрыла рукой. Спросила:
– Андрей, а зачем тебе все это надо? я Акулов промолчал.
– Значит, действительно очень надо, – задумчиво сказала Галина, и Акулов ни по выражению лица, ни по интонации не смог догадаться, о чем она подумала.
– Может, тебе потребуется еще что-то уточнить? Звони, – глядя мимо Андрея, Галина протянула ему свою записку.
Там было указано два номера телефона, рабочий и домашний.
Кивнув, Акулов убрал бумажку в карман, подумав, что воспользоваться номерами вряд ли придется.
Во второй половине дня Акулов подошел к дому, где некогда проживали супруги Новицкие. Что он рассчитывал здесь узнать, Андрей и сам толком не знал.
Дом располагался на Чкаловской, в сотне метров от «кровавого пустыря» и ларьков, и, надо сказать, сильно изменился за то время, пока Акулов был лишен свободы. Кривые рамы с немытыми стеклами в большинстве окон сменились белыми стеклопакетами, висели ящики кондиционеров, тарелки спутниковых антенн. Возле подъездов появились скамейки, вместо деревянных дверей парадных – однотипные металлические, оборудованные домофонами, кое-где – камеры видеомониторов, а одно из небольших помещений первого этажа, имеющее отдельный вход, занимал пост охраны. Через забранное проволочной сеткой окно были видны две плотные фигуры в камуфляже.
Часть двора отвели под автостоянку. Ее огораживала не привычная для платных парковок сетка «рабица», а крепкий металлический частокол, поверх которого беспорядочными кольцами была протянута тончайшая «путанка», исключающая возможность перелезть на территорию с целью кражи. Около крепкого полосатого шлагбаума курили двое сторожей, так же выряженных в пятнистую форму. Половина парковочных мест пустовала, на остальных красовались машины, которые, действительно, бросать без надзора не стоило. Единственная отечественная модель, которую заметил Акулов – «десятка» с редчайшим кузовом «двухдверное купе», – стояла возле белоснежного «линкольна», занимавшего в длину полуторный лимит. Рядом с автостоянкой, за двойным рядом невысоких деревьев, располагалась детская площадка. Собственно, она была здесь всегда, только теперь ее ужали по площади в три раза и снесли убогие ракеты из металлических прутьев и кособокие полуразобранные теремки, заменив таким образом панораму «Поволжская деревня после падения эскадры звездолетов» на маленький Диснейленд. Вокруг трехметрового красного Телепузика прогуливалась фотомодель, таща за руку упирающегося малыша в костюме Карлсона. За ними с кислыми рожами двигались двое телохранителей в черных костюмах и черных очках. Первый удерживал на поводке зловредную таксу, почти неразличимую в высокой траве, второй трепался по мобильнику, зыркая по сторонам с таким остервенением, как будто уже начали стрелять. Со стороны все это смотрелось на редкость карикатурно… Впрочем, кто знает, какие у людей проблемы?
На скамейке около подъезда, на третьем этаже которого Акулов два года назад допустил превышение власти, отдыхала самая обычная старушка. Произошедшие с домом перемены ее, казалось, не коснулись. Андрей припомнил, что встречал ее и раньше. Кажется, она была понятой, когда он изымал у Новицкого ворованное барахло. Он присел на край скамьи, достал пачку сигарет и вопросительно посмотрел на бабушку:
– Не помешаю?
– Курите, если вам нравится. Мой муж до семидесяти лет дымил как паровоз, а потом бросил за один день.
Разговор завязался довольно быстро. Выяснилось, что женщина тоже помнит Андрея, так что играть в шпиона не пришлось, и он рассказал о себе много правды, умолчав лишь о том, что восстановился в милиции и что оказался здесь не случайно.