Э-э-э, человека, как я говорю, расстреляли в связи с его активной общественно-политической деятельностью, а вовсе не из-за того, что он якобы привез из столицы два чемодана денег, предназначенных для проведения дополнительных выборов в Думу. Мы несколько отвлеклись… Погиб муж нашей работницы, но вместо того, чтобы разыскивать преступников, милиция делает – что бы вы думали? Правильно, в нашу телекомпанию заявляются автоматчики в черных масках с прорезями для глаз, предъявляют ордер на обыск, подписанный почему-. то заместителем прокурора того района, где произошло убийство, и изымают нашу финансовую документацию и деловые бумаги. После этого многих работников телеканала подвергают такой унизительной процедуре, как допрос. Допрашивают известных людей, которых вы привыкли каждый вечер видеть на ваших экранах, задают совершенно немыслимые, нелепые вопросы, в частности, долго и нудно расспрашивают о якобы имеющих место связях нашего телеканала с представителями преступного мира…
– Молодец Игорек, – задумчиво сказал Волгин, имея в виду своего знакомого из РУБОПа. – Он меня просил насчет обыска помочь, а я, если честно, его идеей не вдохновился. Похоже, у них что-то интересное назревает, раз они так начали суетиться и санкцию где-то раздобыли. Надо скорее проверять спортсменов и ехать к нему, торговаться. Может, и расскажет, почему они женой твоего Новицкого интересовались. Ладно, ты остаешься? Давай решим, как станем завтра действовать, и поскачу я ближе к дому…
Через пять минут Волгин уехал.'Акулов еще немного посидел за столом и подошел к стойке.
– Информационная программа закончилась, на экране появился анонс дальнейших передач.
– «Тупой и еще тупее», – прочитала официантка и спросила у бармена. – Не знаешь, что за кино?
– Не помню. Что-то знакомое.
– Отечественный боевик про двух суперагентов, – вклинился Акулов. – Девушка, мне, пожалуйста, сто пятьдесят водки налейте и телефончик дайте позвонить…
Акулов проснулся за час до нужного срока, но вставать с кровати не стал, осторожно, чтобы не разбудить, чуть развернулся к лежащей рядом Галине и, глядя на ее умиротворенное лицо, постарался подавить мысль, с которой заснул.
Правильно ли он сделал, что пришел к ней? По всему выходило, что нет, неправильно. Получилось это в достаточной мере случайно. Из кафе он позвонил двум знакомым, которые, как он рассчитывал, могли принять его на ночь, но ни одной не оказалось дома. Оно и понятно – воскресенье, середина дня, на редкость теплая погода для второй половины августа. Собираясь позвонить позже, он сунул руку в задний карман, чтобы найти недостающую мелочь для оплаты за водку и неожиданно вместе с десятирублевыми банкнотами вытащил потертую записку с двумя номерами, о которой, признаться, уже позабыл.
Хотел положить обратно, но почему-то не положил, стоял и рассматривал, пока бармен не спросил:
– Вы будете еще звонить? Или можно убирать телефон?
– Буду, – неожиданно для себя сказал Андрей и набрал домашний номер, не очень-то понимая, чего он хочет добиться. Сказывались бессонная ночь, стресс от убийства Новицкого – в какой-то степени Андрей считал и себя виновным в случившемся, – и двести уже выпитых граммов.
Она ответила так быстро, как будто стояла у аппарата в ожидании звонка.
– Алло!
Акулов не бросил трубку, но и подходящих слов не нашел, глубоко вздохнул, намереваясь сказать хоть что-нибудь, когда Галина ровным голосом спросила:
– Андрей, это ты? Можешь говорить, его нет дома.
Акулов заговорил.
Что же его подталкивало? Усталость, стресс, водка? Или какие-то чувства, гонимые, но тем не менее сохранившиеся со старых еще времен? Да нет, вроде и не было никаких тогда чувств, так, одни только вольные мысли, возникающие у свободного мужика при общении с одинокой и симпатичной женщиной.
Или все-таки что-то такое было, если известие о ее браке с торговцем-азербайджанцем он воспринял с долей ревности? Не только же потому, что вышла за иноземца…
Акулов совсем запутался, но смог уловить главное.Муж уехал на несколько дней по делам, а его прямо сейчас ждут в гости. Как раз почти готов очень вкусный обед, который просто грешно есть в одиночестве.
Андрей сказал «да», допил водку и приехал, купив по дороге бутылку шампанского. .
Он замешкался, прежде чем нажать кнопку звонка. Стоял перед дверью, успокаивая дыхание, пытался разобраться в себе.
На шею ему Галина не бросилась. Встретились, как старые знакомые, не более того. Когда Андрей разулся и она дала ему тапочки, он с удовлетворением отметил, что они – «гостевые», а не отсутствующего мужа. О муже не вспоминали вообще. Что удивительно – ни одной его вещи в квартире Андрей не заметил, так что даже возникло подозрение, не являются ли рассказы о мусульманском супруге выдумкой. Или, скажем так, преувеличением – может, и был когда-то, но давно уже здесь не живет.
– Так ты действительно сидел? – спросила Галина после того, как расправились с обедом и перешли к кофе. – А за что тебя упекли?
– Просто так. Выбил дверь не тому, кому надо.
– Депутату, что ли?
– Не, наркоману.
– Так не бывает!
– Как видишь, случается.
– Ну и как там?
– Не курорт, конечно, но жить вполне можно. Если смотреть с точки зрения закона, то смысла в моем сидении было немного. Ведь для чего у нас человека изолируют от общества? Чтобы не смог продолжать преступную деятельность, не скрылся от следствия и суда, не мешал установлению истины – то есть не давил на свидетелей, не убивал потерпевшего и не пытался подкупить следака. Меня достаточно было отстранить от должности, и я уже не мог бы дальше заниматься «превышением власти». Скрываться? Ну много ли ментов подается в бега, когда для них запахнет жареным? Единицы. Большинство пытаются бороться, оставаясь на месте. Или просто опускают руки. Таких, как оказалось, на удивление много. Вроде бы человек не один год в органах отпахал на серьезной должности, пару сотен человек лично за решетку отправил – то есть должен, казалось бы, разбираться в юридических тонкостях. Ни черта подобного! Едва доходит до того, чтобы защитить самого себя, как все навыки мигом утрачиваются. Как будто в голове какую-то кнопку нажимают, и человек моментально превращается из крепкого профессионала в неудачника-дилетанта, позабывшего элементарные азы… В отличие от обычного уголовника сотрудник всегда имеет постоянное местожительства и работу, в прошлом не судим, навыками нелегальной жизни не обладает да и просто чисто психологически к ней оказывается не готов;
Что же касается обеспечения невозможности давить на следствие – да, я не мог это делать своими руками, но неужели мне было не к кому обратиться, реши я заняться таким делом? С адвокатом я мог беседовать хоть каждый день без ограничения времени и, соответственно, передавать через него любые инструкции своим сообщникам. Организовать телефонный звонок из тюрьмы на волю – тоже не самое сложное дело, нужны только деньги или хорошие отношения с администрацией.