Волгин почувствовал, как второй, не выдававший себя разговором, что-то шепчет на ухо первому. Напрягся, пытаясь разобрать хотя бы слово – и получил удар по колену.
– Не дергайся, падла! – Тоже мне зек-теоретик! Ладно, лишь бы выбраться отсюда, а там будет масса возможностей обеспечить ему производственную практику. Отпустят, не станут же убивать.
Логичная и здравая мысль почему-то не успокаивала. Было, мягко говоря, неуютно.
В темноте продолжали совещаться. Неожиданно открылась дверь, высветив силуэты двух крупных фигур, стоявших перед Волгиным. Вошел кто-то третий, и этот кто-то придерживался другой позиции по отношению к пленнику:
– Хватит!
Ну да! Конечно, тот самый интеллигентный инструктор.
Шептались несколько минут, потом двое вышли, а тот, что с фонарем, остался. Вопросов больше не задавал, стоял, освещая Волгину лицо, и один раз шумно вздохнул. Когда ждать надоело, попятился к двери, вышел, не закрывая ее до конца, громко спросил:
– Ну так чего?
Ответа слышно не было, скорее всего, объяснились знаками. Человек с фонарем вернулся в помещение, наклонился, рывком за скованные руки перевернул Волгина на бок и ударил фонарем по затылку…
…Очнулся Сергей на пустыре позади трамвайного парка. Валялся с вывернутыми карманами, сумка со спортивной формой и правый ботинок отсутствовали, от одежды так несло водкой, что было ясно: спиртного не пожалели, извели не меньше бутылки. Хорошо, хоть в глотку не заливали, ограничились внешним применением.
Поднялся, зашатался и снова сел, сжимая голову руками. Тошнило, и больше всего хотелось лечь и не подниматься, Сергей представил, сколько ему предстоит идти до РУВД, и стало себя очень жалко…
– Восемьдесят седьмой год. Первое вымогательство в нашем спокойном районе. Как по таким делам работать – никто толком не знает. Два рэкетира – один бывший спортсмен, а второй – просто молотобоец с завода «Красное цунами», решили подоить кооператора. Мы не знаем, как с ними бороться, они еще не умеют грамотно вымогать. Пообещали спалить ларек, изнасиловать жену и похитить дочку, если не заплатит пять тысяч рублей. По тем временам – почти стоимость «Жигулей». Кооператор поторговался, они набили ему рожу и скинули сумму до трех. Потом передумали и подняли до шести, после чего предприниматель пришел к нам. Назначили встречу, на которой при передаче денег должны были вымогателей повязать. Настоящих денег не нашлось – у нас их, само собой, не было, у кооператора были, но он зажался, опасаясь, что мы никого задержать не сможем. Изготовили «куклу». Сверху и снизу – несколько настоящих купюр, между ними – бумага; пачку завернули в газету и полиэтиленовый пакет. Резать бумагу поручили самому молодому, потому как дело это муторное и нетворческое, а все мнили себя великими стратегами и рвались разрабатывать план операции.
План получился грандиозным. В задержании принимали участие человек пятьдесят, в том числе начальник управления, который замаскировался и сидел в машине квартала за два от места «стрелы». Рассредоточились во всех окрестных магазинах, порадняках, все тачки, которые смогли отыскать, на улицы выставили. Среди прохожих – ни одного, наверное, гражданского, одни наши люди. Даже на крышу снайпера посадили. Зачем – никто не знает, потому что винтовка в РУВД была, а патронов к ней – ни одного. Рации выдали всем, но пользоваться запретили. Как никак, мафию брать собрались, кто знает, какая у них техника, могут и разговоры наши прослушать. Ждем. Кооператор стоит на углу, который ему рэкетиры назвали, держит пакет и трясется. Время проходит, вымогатели опаздывают на полчаса. Что делать, если они вообще не появятся, мы не обговорили. Вообще такого варианта не предусмотрели, это уже потом научились не полагаться на точность бандитов, а тогда почему-то считали, что они все делают вовремя.
Кооператор заходит в магазин, спрашивает у нашего сотрудника, что ему делать. Тот говорит:
«Жди». Потому что сам не знает, как поступить, а посоветоваться не с кем – в РУВД звонить бесполезно, там только дежурный остался, сидит, за автомат держится, ждет, когда «Коза ностра» налетит своих задержанных отбивать, а в эфир выходить нельзя. Полное радиомолчание, как у диверсионной группы в автономном рейде по тылам врага. Кооператор ждет. По лицу его видно – жалеет, что с нами связался. С опозданием в сорок пять минут бандиты появляются. Подруливают на раздолбанной «копейке», зовут барыгу к себе, не выходя из машины берут «куклу» и сваливают.
Немая сцена. Из наших никто не дернулся, все ждали, когда дадут приказ производить задержание, а его никто не подал. Так получилось. Слишком много руководителей сконцентрировалось на одном квадратном месте площади, и ни один не рискнул взять ответственность на себя.
Кооператор стоит на углу. Трястись перестал, но видно, что ничего не понимает. Думает, что операцию перенесли и бандитов задерживают подальше от места встречи, с использованием вертолетов и тяжелой танковой техники. Он с самого начала такой вариант предлагал, хотел, чтобы рэкетиров взяли дня через два после «стрелки», – надеялся, что тогда они не догадаются, кто их милиции сдал.
Ну, значит, кооператор стоит, недоумевает, а мы все из своих укрытий повылазили, топчемся в трех метрах от него, шепотом друг на друга матюги складываем. Что делать дальше – не знает никто, потому что даже номер бандитской машины не срисовали, у каждого свой вариант, какие там были цифры и буквы.
Короче, ругаемся, чуть до мордобоя дело не доходит, и тут опять выруливает «копейка». Не обращая на нас внимания – а кто бы мог подумать, что сорок человек оперов будут стоять открыто, размахивать руками и выяснять, кто из них больший ишак, – так вот, не обращая на нас внимания, тормозит «копейка» у тротуара, вываливают из нее две гориллы, подходят к нашему кооператору и, натурально, бьют его кулаком по морде. Спортсмен бьет, а второй трясет нашей «куклой», хлещет очумевшего бедолагу бумажками по лицу и вопрошает: «Ты что, сволочь, нам подсунул? За слепых, что ли, держишь? Да мы тебя…». Ну повторяют свои прежние обещания. Про ларек, жену и ребенка. При этом еще на нас оборачиваются, типа, оцените, мужики, с какой падлой приходится дело иметь.
Команды опять никто не подал, но она и не требовалась. Задерживали долго, с душой. Даже снайпер успел сбежать с крыши и приложиться, дотянувшись через спины товарищей.
Но основной прикол дальше. Наш «молодой», который «куклу» готовил, использовал для этой цели пустые бланки служебных документов. Разворачивают рэкетиры сверток, а там, под нормальной купюрой, лежит бумажка, поперек которой четко написано «Протокол допроса свидетеля». И ведь ничерта не поняли, вернулись! [12]
– Это потому что протокол был свидетельский, – заметил Акулов. – А было бы написано «Допрос обвиняемого» – они бы фишку просекли. Не знаешь, что с ними стало потом?