Все равно страшно.
Почему?
На какое-то мгновение Лариса отвела взгляд, а когда снова посмотрела в окно, за ним никого не было.
Ушёл.
Слава Богу!
Она подождала, продолжая сидеть за столом. Ничего. Ни звонка в дверь, ни стука в окно. Только где-то очень далеко выла собака. Наверное, на Северном кладбище. Лариса нахмурилась, вспомнив, что это — плохая примета. Кажется, к покойнику. Перекрестилась и вышла из-за стойки. Пошла проверить сауну.
Там все было готово к приёму гостей. Оставалось только достать из холодильника спиртное и закуски. Окинув взглядом продукты, она решила, что администратор ничего не забыл. Куда же он все-таки побежал?
В бассейне, душевой и парилке свет был выключен. Санёк, она не один раз замечала, очень щепетильно относился к экономии электричества. Лагерная, что ли, привычка? Лариса щёлкнула выключателем и пошла раздеваться.
Сбросив одежду, встала перед зеркалом. Повернулась к нему одним боком, другим. Выгнула шею, чтобы увидеть себя со спины. Результатом осталась довольна. Конечно, не двадцать пять лет и уж подавно не девятнадцать. Возраст старается взять своё, тем более, что только в последние годы жизнь Ларисы стала относительно спокойной и благоустроенной, а прежде, в первой половине девяностых, стрессов было больше, чем денег. Опытный глаз разглядит следы тех событий на её теле и лице, но все равно, ещё очень многим более молодым она даст немалую фору. В том числе и красотке с разворота «Плэйбоя». У модели, надо признать, грудь заметно изящнее, но общей индивидуальности не хватает. И опыта — того самого, который приобретается путём стрессов, старящих тело и душу.
Чтобы не замочить волосы, Лариса надела прозрачную шапочку. Шлёпанцы брать не стала — в сауне и так было везде очень чисто. Перекинула через плечо полотенце и пошла в душевую.
Грязь все-таки обнаружилась. На темно-сером ковролине комнаты отдыха она была незаметна, но босой ногой чувствовалась. Лариса наклонилась, разглядывая. Песчинки и ещё какая-то влажная гадость. В одном месте, другом, третьем… Кто-то ходил в уличной обуви. Осталось от последних клиентов? Или это Санёк второпях здесь натоптал? Для администратора это было не характерно, но ведь и рабочее место он никогда прежде без предупреждения не оставлял. Может, у него возникли какие-то личные проблемы, которые пришлось спешно решать?
Лариса сделала очень горячую воду, встала под колкие струи. Постаралась отогнать тревожные мысли, но они все равно появлялись, сталкивались и, искрили. Подумала, что, может, была невнимательна к своему администратору. Доверилась чутью, успокоилась, посчитав, что подвоха от него ждать не придётся. Обычно она не ошибалась в людях, но, как ни крути, в глубину чужой души не заглянешь. Чем занимался Санёк в свободное время? Вряд ли ему хватало зарплаты на семью и учёбу. Должен был где-то крутиться помимо физкультурного комплекса. Почему она раньше не задумывалась об этом? Никогда не спрашивала о друзьях, не касалась темы судимости…
От Санька мысли плавно перетекли к визиту влиятельного человека. Будет ли от него толк? То, что ещё днём казалось бесспорным, теперь вызывало сомнения. Мало ли, что согласился — на встречу. Ведь действительно, уровень его возможностей и её проблем несопоставим. Какой ему интерес ковыряться, терять время на дело, которое не принесёт денег ни в настоящем, ни в будущем? Днём объяснение было, сейчас оно казалось смешным. Что ему, сауну бесплатную негде найти? Или баб не хватает? Глупости… И то, что общий знакомый походатайствовал перед ним за Ларису может значить как очень много, так и вообще ничего. Попользуется тем, что само плывёт в руки, и на утро забудет об обещаниях.
Через несколько минут Ларисе все же удалось взять себя в руки. Даже посмеялась над паникой, которую только что испытала. Ну что за глупости? Давно не девочка, знает, как себя вести в этой жизни. Когда в последний раз кто-то пользовался ей бесплатно? И сейчас не получится. Ни у теневого авторитета, ни уж, тем более, у администратора Сани.
Вот только задерживается он как-то долго.
Может, неспроста звонила жена? Все-таки у них грудной ребёнок. Сколько ему, пара месяцев? Больше? Лекарство могло срочно потребоваться. Ещё что-нибудь — а он уже столько времени сидит здесь, практически не сменяясь. И получает гроши…
Услышать было невозможно, но Лариса все же услышала, как открылась дверь чёрного хода. А может, просто сквозняком по ногам пронесло. Так или иначе, но поняла: кто-то пришёл. А кто мог придти, кроме Санька?
— Александр!
Представила, как он заглядывает в душевую и видит её… Или, может, видел в окно, когда она грязь рассматривала — в очень любопытном, надо полагать, ракурсе. Покруче, чем та девчонка на фотографии.
А где, кстати, он взял журнал? Вряд ли покупает на свои деньги. Клиенты, что ли, оставили? Так они сюда не журналы разглядывать приезжают…
Лариса решительно закрыла кран. Сильно вытираться не стала, прошлась углом полотенца по рукам и плечам, завернулась в него и стянула купальную шапочку.
Вышла из душевой.
В комнате отдыха никого не было.
Через полуматовое стекло двери было видно, что и в вестибюле никого нет.
— Саша! — крикнула она громко и нервно.
Хотела крикнуть ещё, но горло вдруг перехватило.
По ногам тянуло холодом. Где-то открылась форточка. Или осталась незапертой дверь.
По коридору к чёрному ходу шла медленно. Лампы на потолке противно гудели и мигали.
Так и есть!
Ещё издалека стало видно, что дверь приоткрыта. В замке наискось вниз торчал ключ. Зацепился так, что не вытащить. Как и у неё, когда она заходила. К головке ключа цепочкой был прикреплён пластмассовый брелок, реагирующий на человеческий голос. Санёк его сам где-то раздобыл и прицепил, чтобы ключ не терялся.
Он пришёл и снова куда-то ушёл? Решил вынести мусор?
Нет, теперь уже очевидно, что происходит что-то неладное…
Могла бы и полчаса назад глаза раскрыть. Уже тогда все было очевидно. А она занималась самоуспокоением. Медитировала, черт побери!
Шаги непроизвольно делались все медленнее и короче.
Не доходя трех метров до двери, Лариса остановилась и свистнула.
Тихонько свистнула, сипло. Почти неслышно.
Но брелок услышал и отозвался. Разразился глумливым механическим смехом.
Висел и смеялся, болтаясь на тонкой цепочке. То ли от своего внутреннего сотрясения раскачивался, то ли от того, что ветер бил в приоткрытую дверь.
В щель летел снег.
Перемигивались лампы на потолке. Казалось, они мигают в такт взрывам дурацкого смеха. И прекратили гудеть.
Лариса намотала полотенце на груди в кулачок. Шла, волоча за собой одеревеневшие ноги. Никогда в жизни она так не боялась. Даже в те времена, когда приходилось ездить на «стрелки», заканчивавшиеся стрельбой.