Акулов не очень-то понял, кто с кем сколько раз перезванивался, но не стал уточнять. Сказал:
— Подождите, — и снял трубку внутреннего телефона.
— Дежурный.
— Коля, посмотри, пожалуйста, у нас нигде не задерживался такой Александр…
— Нигде, — сообщил дежурный через минуту и прервал связь.
— Я все слышала, — сказала девушка голосом, в котором угасла надежда. — А вы… Вы меня не обманываете?
— Не обманываю.
Акулову хотелось сказать, что ещё прошло слишком мало времени для того, чтобы волноваться всерьёз. Мало ли, какие обстоятельства у человека? Один его знакомый, в прошлом мент, ушёл из дома за хлебом и вернулся только через неделю. Жена всех на уши поставила, а он, оказывается, возле булочной встретил друзей, которые собрались на рыбалку, выпил с ними и упросил взять с собой. Из алкогольного коматоза вышел только на острове, глядя, как удаляется за горизонт катер. Средств мобильной связи в ту пору не существовало, и пришлось ждать, пока катер не вернётся за ними — через семь дней, как и было условлено.
Хотелось сказать, но язык не повернулся. Он как-то сразу понял, проникся тем, что с администратором ФОК случилась беда. Вот только её сейчас и не хватало…
— Когда вы Сашу последний раз видели?
— Видела позавчера. Он вечером забегал буквально на пару минут, принёс нам продукты. А вчера мы разговаривали по телефону. Он сам позвонил, часов в пять. Сказал, что обязательно придёт. Я попросила его купить лекарство для ребёнка — самой-то мне из дома не выйти. Понимаете? Он обязательно должен был придти! Я уже все больницы обзвонила, «скорую помощь»… А Лариса Валерьевна врёт. Я уже просто не знаю, кому можно верить!
Акулов решал, что следует предпринять. Всего три варианта: несчастный случай, убийство, добровольное исчезновение. Два последних запросто могут быть связаны с убийством Громова. Как ни крути, а надо заниматься самому и с моральной точки зрения, и с профессиональной.
Вот только в сутках всего двадцать четыре часа…
— Напомните ваш адрес.
— Зачем?
— Я к вам заеду, поговорим поподробнее.
— Приезжайте…
Положив трубку, он заметил, что держит папиросу. И когда успел закурить?
Вышел в коридор, запер дверь. Чертыхнулся и повернул ключ в обратную сторону.
Сел за стол, щёлкнул выключателем лампы. В пепельнице дымились крошки табака. Пока доставал из ящика блокнот, давил их пальцем. Обжёгся, подул. Взялся за телефон. Жена администратора ответила быстро:
— Алло, Саша?!
Акулову стало неловко.
— Простите, но это опять я.
— А-а-а… Вы передумали ехать?
— Через полчаса я буду у вас. Скажите, какое вам нужно лекарство?
Она быстро сказала. Название было длинное, непривычное. Пришлось несколько раз переспросить, чтобы записать точно. Интересоваться ценой Андрей постеснялся. Приходилось надеяться, что стоимость микстуры соответствует не слишком высоким доходам администратора ФОК.
Спустился на первый этаж, зашёл в дежурную часть, навалился грудью на высокий барьер:
— Коля! Одолжи сто рублей. Лучше — двести.
Сидящий за пультом молодой черноусый майор усмехнулся:
— Издеваешься? Приснилось, что ты в Америке? Четыре дня до зарплаты, какие могут быть деньги? Сам всю смену не жрал.
— А у помощника?
— У него — да, у него — есть! Полный карман бабок! Только все в сотках баксов, и разменять негде.
— Понял, не дурак. Тогда дай почитать сводки по городу.
— Пожалуйста, — майор выложил на барьер толстый скоросшиватель, заполненный неровными листами телетайпограмм. — Чего изволите ещё? Или ты как Штирлиц: сначала — про радистку, потом — про снотворное, чтобы Мюллер ни о чем не догадался?
— Угу, — Андрей раскрыл папку, отщелкнул прижимную планку.
Кражи, автоугоны и грабежи, которые составляли львиную долю объёма, он сразу пропускал. Дело двигалось быстро, происшествий за минувшие сутки случилось не так уж и много. Погода, как давно замечено, здорово влияет и на активность преступного элемента.
Кража, кража… Хулиганство. Развратные действия…
Так, что-то есть!
«…В 23.45 нарядом медвытрезвителя возле дома 16 по проспекту Стахановцев… обнаружен труп неизвестного мужчины без признаков насильственной смерти… на вид старше 60 лет, рост около 170 см, ХТС, седые короткие волосы… Выезжали: начальник РУВД, зам прокурора района, начальник ОУР с оперсоставом…»
Не то! Смотрим дальше. Вот ещё что-то:
«…В 800 метрах от проезжей части дороги на Каменку, в лесном массиве, обнаружен труп неизвестного мужчины с огнестрельным ранением в затылочную часть головы и связанными руками… документы отсутствуют… на вид 40 — 45 лет, рост около 185 см, плотного телосложения, волосы короткие тёмные, лицо прямоугольное… слева под мышкой татуировка синего цвета с указанием группы крови… на правом плече татуировка сине-чёрного цвета на военно-морскую тематику…»
Тоже не то. Позже, когда поступит свежая информация, надо будет полистать снова — подшитые в папке сведения освещали криминальную жизнь города до середины ночи, остальные данные ещё не успели обработать и разослать.
Акулов захлопнул скоросшиватель:
— Дай позвонить.
Посмеиваясь, майор выставил на барьер аппарат:
— Экий ты неугомонный.
Матери дома не было — она слышала звонки, даже когда крепко спала, и всегда подходила. Значит, уже поехала на работу. Как раз в пути, и связи с ней никакой нет. Фигово…
Акулов задумчиво посмотрел на дежурного. Смотрел долго, так что в конце концов Николай заёрзал на стуле, положил авторучку и спросил:
— Ты во мне хочешь просверлить дырку?
— Коля! Отечество в опасности, надо спасать!
— Опять про деньги, что ли?
— У тебя в изоляторе полно народа. Через три часа я все верну.
— Ты чего, спятил? Соображаешь, что говоришь?!
Другой реакции Акулов не ждал. Позаимствовать, пусть даже на очень короткое время, что-то из ценностей, которые официально изъяты у находящихся в изоляторе временного содержания подозреваемых, было делом рискованным. Проверяющие всех мастей любили шерстить ИВС, совать нос во все щели, и проверять самые безобидные документы, отыскивая нарушения. Любая мелочь, допущенная по необходимости, или в силу каких-то других оправдывающих причин, раздувалась до невероятных размеров. Что уж говорить о преступлении с прямым умыслом, которое предлагал Николаю Акулов?
— А если проверка нагрянет? — дежурный сунул палец за воротник новенькой отглаженной рубашки, потянул, чтобы ослабить давление, несколько раз дёрнул шеей. Он не переигрывал, возмущение было искренним.