— Ну что, Никита, позвонил своему принцу? — Вишневым мундштуком Сан Саныч легонько постучал по столу, как бы выбивая остатки пепла.
— Позвонить-то позвонил… — В голосе опера из милиции нравов слышалась явная досада.
— И что, отказал твой принц?
— В общем-то, нет, — потупил взгляд Уваров, — но он просит, чтобы я сам прилетел.
— Это еще зачем? — Трубка генерала вычертила в пространстве мудреный крендель, похожий на вопросительный знак.
— Говорит: тебя-то я знаю, а вот других… — Уваров посмотрел на генерала и развел руками. — Я уж его так и эдак уламывал, а он ни в какую.
С противоположного конца стола раздался саркастический смешок пока молчавшего Егорова.
— Что-то ты темнишь, дружок, — по-ленински хитро сощурился он, смахивая пылинку с кителя. — Темнишь…
— Мне-то какой резон? — изобразил возмущение Уваров и кивнул на стоящий поблизости телефон. — Можете сами убедиться, товарищ подполковник.
— Небось договорились? — бубнил недоверчивый замначальника штаба. — Знаю я вас.
— Зачем? У меня и своей работы по горло. Опять же — поясница болит, мне б отлежаться недельку, а не в Африку. Но если надо…
— На какие средства? — строго спросил генерал.
— Да мне только на билет, товарищ генерал, — ответил Уваров, чувствуя, что вопрос почти решен. — А там Петька все оплатит. Поговорите с фабрикантом.
— Ладно, посмотрим. — Сан Саныч спрятал трубку в ящик стола. — Можете идти.
Егоров и Уваров поднялись почти одновременно и направились к дверям.
— Уваров, подожди, — окликнул Максимов.
— Да, товарищ генерал.
— Ты бы хоть побрился, а то с бабуином перепутают. В Африку с такой щетиной тебя санитарная служба не пустит. Там этого дела и так хватает…
— Есть побриться! — по-военному гаркнул Никита, хотя и не понял, какого такого «дела» хватает в Африке.
Но начальство, как известно, знает что говорит.
Операцию под кодовым названием «Иа», — в память об ослике из сказки, потерявшем в лесу свой хвост, — детективы решили осуществить в аэропорту Йоханнесбурга. Нужно было отцепить ненужный хвост по имени Даша. Девушке сообщили, что из Питера пришел срочный вызов, и они, к величайшему сожалению, должны немедленно отбыть в Россию. Но так просто отвязаться от настойчивой экскурсоводши не удалось — она настояла на своем и поехала провожать подопечных в аэропорт.
Перед входом в аэровокзал произошла заминка. В глазах наставницы поблескивали прощальные слезы.
— Даша, спасибо вам за все, — поблагодарил Плахов. — Дальше мы сами.
— Не волнуйтесь, это моя обязанность. Я вас до самолета доведу…
— Да что мы, маленькие? — возмутился Рогов. — Сами как-нибудь дойдем!
— Я за вас отвечаю, — строго парировала выпад Даша. — В аэропорту всякое может случиться…
— Да ничего не случится. — Игорь едва сдерживал раздражение, поскольку избавиться от назойливого гида опять не получалось. — А у вас и без нас дел хватает.
— Нет-нет, я должна вас довести до регистрации, — продолжала долдонить ответственная Даша.
— О'кей, — вдруг заторопился куда-то Вася, — нам еще сувениры надо купить да сходить на дорожку… Все. Пока.
Он взвалил на плечо сумку и скрылся за зеркальными дверьми аэровокзала.
— Даша, всех благ вам, — быстро проговорил Игорь. — Привет Володе. Будете в Питере — милости просим. Сходим в Эрмитаж.
Последнюю фразу оборвали задвинувшиеся створки автоматических дверей. Даша, подготовившая своим первым туристам теплую прощальную речь, застыла в недоумении.
Мимо нее расслабленной походкой прошел чернокожий мужчина в белоснежной рубашке. Девушка не обратила на него внимания, но если бы она присмотрелась, то смогла бы узнать в этом негре туриста из парка Крюгера.
Поздно вечером чернокожий турист вышел из здания аэровокзала и сел в старенькую белую «тойоту», припаркованную у самого выезда с паркинга.
Он огляделся, достал из кармана рубашки плоскую упаковку бумаги для сигарет, выудил оттуда небольшой листочек, что-то насыпал внутрь и свернул аккуратную самокрутку.
Вспыхнул и тут же погас огонек бензиновой зажигалки. Чернокожий глубоко затянулся, на несколько секунд задержал дым в себе, а потом с силой выпустил его наружу.
Закончив курить, он выбросил окурок на улицу, извлек из перчаточного отделения мобильный телефон и набрал семизначный номер. В трубке раздались гудки, затем щелчок.
— Это я — Сэм, — заговорил чернокожий по-английски. — Они так и не улетели… Да… Я проверил все рейсы… Да, мистер Эндрю… О'кей.
Африканец вставил ключ в замок зажигания, и двигатель старенькой «тойоты» завелся с пол-оборота. Шурша стертыми покрышками, машина выехала с паркинга, провожаемая бездушными стеклянными глазками видеокамер наблюдения.
— Понял теперь? — спросил Вася, когда опера забрались в такси. — Пас нас этот чернявый, я ж тебе говорил.
— Сэм. — Плахов выудил из пачки сигарету и задумчиво крутил ее в руках, словно видел впервые. — Самуэль Мурунди.
— Какое «мурунди», Игорек, ты чего?
— Его зовут Самуэль Мурунди, Сэм, я на всякий пожарный данные наших соседей по лоджу из компьютера тоже скачал.
— Молодец, — одобрил Рогов. — Грамотно. Не зря пропиваешь командировочные Ждановича.
— Веа ту гоу? — К операм повернулся таксист, устав слушать непонятный разговор пассажиров.
— Ту хотел (в отель). — Игорь наконец прикурил сигарету, выдыхая дым в открытое окно. — Нот експенсив хотел. (Недорогой отель.)
— О'кей, — кивнул таксист и надавил на педаль газа.
— Только подешевле, — очнулся Вася. — Нам еще пять дней куковать…
Где-то в районе экватора, на высоте девяти тысяч метров над Атлантическим океаном, в салоне авиалайнера клевал носом гроза питерских проституток Никита Андреевич Уваров. За шесть часов полета он уже успел опустошить десятка полтора маленьких бутылочек с различными сортами крепких напитков и теперь, отягощенный вкусовыми впечатлениями и отсутствием общения, чувствовал себя явно не в своей бутылке. В смысле, тарелке.
За бортом набухала безбрежная тьма холодного пространства, гул турбин убаюкивал, но заснуть Уварову отчего-то не удавалось. Не было у него удовлетворения от прожитого дня. Дорогие напитки и чопорные лица иностранных пассажиров — все это казалось таким неродным и враждебным, что в усталом уваровском мозгу всплыли строки из песни: «Я прошу, хоть ненадолго… Боль моя, ты покинь меня…» Но петь здесь тоже не стоило — могли оштрафовать. И надо же: как раз в тот момент, когда Никите наконец удалось рухнуть в объятия Морфея, в салон вошла стройная бортпроводница в голубом костюме и, попросив минуту внимания, стала объяснять правила пользования спасательным жилетом.