— Хелоу, — закричал Сергей Аркадьевич. — Я, я… Пуркуа?
Смотрительница замахала на странного посетителя руками, требуя выключить телефон: «Нельзя, нельзя». При этом, полагая, что иностранец лучше поймет с акцентом, смотрительница вычурно коверкала русское слово: «Нэлсиа-а!»
Егоров ринулся в соседний зал, продолжая кричать в трубку:
— Майн готт… Я, я… О'кей!
Надежда догнала «Пауля» у павлина с часами. «Пауль» тяжело дышал и пялился в потолок.
— Пауль, что с вами?
— А-а… Надо срочно лететь, — выпалил Егоров. — Проблемы с банком и налоговой службой.
Он решил воспользоваться советом Любимова.
— Это серьезно? — упавшим голосом спросила Соколова.
— Могу все потерять. Вино, страусов, репутацию! — с отчаяньем валял ваньку Егоров. — Где у вас самолетные кассы?
— Совсем рядом, на Невском…
Надежда подумала — а ведь если Пауль все потеряет… Страусов и вино… Что ему останется тогда делать? Возвращаться в Россию.
И на мгновение ей захотелось, чтобы Пауль все потерял. Они придумают, чем ему здесь заняться. Он такой деловой, решительный — может к Роману в партнеры пойти.
Или подучиться немного — и экскурсии водить.
Но тут же устыдилась своих желаний.
Она желала Паулю только удачи.
Любимов загнал машину аж к Александрийскому столпу, куда заезжать категорически было запрещено. Остановился в тени грандиозной колонны. С некоторой опаской: со школы Жора знал, что столп ничем не крепится, фундамента у него нет, и держится он исключительно за счет своей тяжести. Странно это, конечно. Но если столько лет не упал, то и сегодня, скорее всего, устоит…
Милицейская машина, возмущенная наглостью неизвестного водителя, взревела и рванулась к Любимову с другой стороны площади. Жора вышел навстречу коллегам, успокоил. Они, оказывается, тоже слышали про то, что колонна стоит сама по себе, но решительно в это дело не верили. Считали байками для развлечения туристов.
Егоров и Соколова появились довольно скоро. Раскрасневшийся Егоров шел чуть впереди, решительно размахивая руками.
— Заработать хотите? — спросил Егоров, наклонившись к окну.
— Смотря куда надо, — зевнул Любимов, вживаясь в образ бомбилы.
Егоров вопросительно глянул на Надежду.
— Сначала вон туда, на Невский к авиакассам, а после на Дачную.
— Садитесь, — кивнул Любимов.
До центральных авиакасс доехали за минуту. Егоров нырнул в дверь, Любимов и Соколова остались его дожидаться. Жора внимательно рассматривал Надежду в зеркало. Он впервые мог видеть ее вблизи. Что же это за женщина, растопившая сердце сурового замначальника штаба…
Надежда поймала его взгляд, вздрогнула.
— За границу летит? — спросил Любимов.
Если бы операция «Жених» продолжалась, этот вопрос был бы «прокольным». Ну с чего случайному водителю догадаться, что пассажир побежал за заграничным билетом? Но теперь же было все равно…
— Да, он там живет, — печально ответила Надежда. — В Южной Африке.
— Ого! — присвистнул Жора. — В Африке… А вы что же?
— Я здесь… остаюсь… — вздохнула Надежда. — Порой обстоятельства сильнее нас.
Появился Егоров с билетом в руках (тоже абсолютно ненужная уже конспирация — не полезет же Надежда его проверять), открыл дверцу, забрался на заднее сидение…
— Придется через Лондон. Не люблю я это «Хитрово»…
«Хитроу» никто в главке не говорил. «Хитрово» — оно как-то по-нашему, по-домашнему…
— Когда вылет? — спросила Надежда, отводя глаза.
Оказывается, она надеялась краешком души, что билетов не будет.
— Через три часа, — Егоров посмотрел на часы.
— Только вещи успеть забрать, — вздохнула Надежда.
— И с родителями попрощаться… Я, пожалуй, с дядей Володей выпью по рюмке…
Надежда чуть не заплакала.
— Куда ехать? — спросил Любимов.
— На Дачную через магазин, а потом в Пулково.
…И ведь надо же, дяди Володи, как назло, дома не оказалось. Ушел к товарищу в стоклеточные шашки играть. Мобильника у старшего Соколова не было, а телефона товарища Екатерина Сергеевна не знала.
— Самолет ждать не будет, — вздохнул Егоров. — Вот так получилось… не по-русски как-то.
Проводы — вещь вообще тяжелая. Разлука ты, разлука, чужая сторона… А уж тем более в такой безнадежной ситуации. Все слова сказаны, все признания сделаны, все…
Нет, конечно, не все признания сделаны и не все слова сказаны, но сейчас-то их говорить — бесполезно. Зачем? Только травить себя. Что толку в разговоре, который не будет иметь продолжения?
Посадка заканчивалась. Операция «Жених» — вместе с посадкой.
И что дальше?
Конечно, они будут жить в одном городе…
И вполне могут встретиться на улице. Или в Эрмитаже. Около «Блудного сына». Или в Павловске — надо же когда-нибудь туда доехать. Белочек покормить…
Егоров представил себе сцену встречи.
Невидимая красавица сообщила по радио, что пора лететь в Лондон.
— Пауль, мне жаль, что так сложилось.
— И мне… жалко.
Егоров неловко взял Надину ладонь в обе руки. Неловко поднес к губам, неловко поцеловал…
— Зато теперь я буду знать, что где-то на краю земли есть человек, который обо мне думает.
— И любит, — вдруг признался Егоров.
«Господи, что же это я говорю… На старости лет…»
— Идите, вам пора, — быстро ответила Надя. — Увы, параллельные прямые не пересекаются.
Поцеловала Егорова в щеку, развернулась и стремительно пошла к выходу. Не оглядываясь.
Егоров смотрел ей вслед.
Посадка закончилась… Но ему не надо было никуда лететь.
«Кидать» дурачков-иностранцев, охочих до русских прелестей, оказалось очень и очень выгодным бизнесом. За два года работы в этой сфере Зинка Заноза почти на квартиру накопила, о чем раньше и мечтать не могла. Конечно, годы уходят, стоило заняться этим раньше, но хорошо, что хоть на излете свезло. Некоторые «девушки» так и стоят на трассе до самой пенсии. Которая, кстати, жрицам первой древнейшей профессии не полагается.
Единственное, что раздражало, — с иностранцами долбаными приходилось спать. Оно, конечно, привычка давняя, но иногда это обстоятельство доставало. Вот этот коротышка-японец — все не мог поверить, что такая большая женщина, и вся его. Все обнимал и щупал, щупал и обнимал… Тьфу. Вот и сейчас, проснувшись «У Сергеича», Архипова обнаружила, что Юкио сопит, обхватив ее ногу, как обезьяна дерево…