— Не уверена, что смогу пройти через это завтра, — призналась Натали.
— Почему же? У тебя все так хорошо получается.
— Я не могу прекратить думать обо всех тех людях, которые будут наблюдать за мной и возбуждаться, видя мое унижение.
— И видя твое наслаждение, — заметил Саймон.
— Мне кажется, что это еще хуже.
— Ты не можешь сдаться сейчас. — Голос Саймона был обеспокоенным. — Ты уже зашла так далеко и добилась так много. Кроме того, я буду рядом.
— Это добавит мне комфорта?
Он выглядел немного смущенным.
— Ну, я твой учитель.
— И ничего больше?
— Подойди сюда, — поспешно сказал он, очевидно, желая побыстрее сменить тему. — Я хочу, чтобы ты перегнулась через перекладину и взялась руками за лодыжки. Как ты думаешь, ты сможешь это сделать?
Натали не была полностью уверена. Но когда Саймон положил на деревянный брус несколько подушек, она смогла перегнуться через него, так чтобы верхняя часть тела свисала вниз, и в такой позе она вполне могла дотянуться до своих лодыжек.
— Это не очень удобно, — пробормотала она.
— Это и не должно быть удобно. — Он подошел к ней сзади, и она почувствовала, как его руки скользят по ее ягодицам, вверх по бедрам, прямо к напряженной спине. Затем медленно его рука переместилась к ней на лобок, поглаживая волнистые волосы на нем, от чего она почувствовала, что течет и ее половые губки набухают.
— Вот видишь, не все так плохо, правда?
Тело Натали дрожало от удовольствия.
— Ну, если это все, что нужно делать, то да, — признала она.
— Ну, все будет немного сложнее, — сказал Саймон. — По крайней мере тебе вполне удобно в этой позиции.
Так и было, но ей не хотелось оставаться в таком положении надолго.
— А что будет, если мне понадобится встать и потянуться? — спросила она наполовину в шутку.
— Не думаю, что это будет возможно. Теперь я могу сказать Робу, что ты достаточно гибкая, чтобы занять место девушки на балке.
— То есть ты хочешь сказать, что если бы у меня не получилось, то кто-то другой бы занял это место?
— Да, но это означает, что тебе бы просто придумали что-то другое. И возможно, это было бы даже хуже.
— Но это могло бы быть и лучше, — заметила она.
— Тоже верно. А теперь тебе лучше немного поспать. Я приду за тобой в шесть. Роб любит, чтобы все приготовления в подвале были завершены вовремя.
— В шесть! А во сколько остальные гости придут смотреть на меня?
— После завтрака.
— Но это спустя еще три часа!
— Я буду с тобой на протяжении всего времени, чтобы держать тебя в форме. Спокойной ночи.
Саймон вышел из комнаты так быстро, что Натали даже еще не успела встать с балки. Она подумала, что, возможно, он сделал это нарочно, чтобы заставить ее нервничать. Если так, то он преуспел, потому что она практически не смогла уснуть этой ночью.
Когда Саймон пришел за ней в шесть утра, она уже успела встать и одеться.
— Плохо спалось? — спросил он заботливо.
— Я просто завела будильник, — соврала она.
— Как благоразумно с твоей стороны. Не думаю, что ты захочешь есть, но, может быть, выпьешь чашечку кофе перед началом?
— Я ограничусь стаканом воды.
Саймон принес ей один из ванной. Затем в полном молчании они отправились в подвал. Опять же она была напугана темнотой, сгущавшейся вокруг нее, и когда они вышли из лифта, она стала дрожать от страха.
— Будь смелой, — прошептал Саймон. — Все почти закончилось. Если сегодня все пройдет хорошо, ты покинешь это место полноправным членом «Гавани». А это означает, что ты всегда сможешь общаться с единомышленниками, потому что перед отъездом тебе дадут список наших членов с именами и телефонами.
— Ты единственный человек, который мне здесь интересен, — сказала Натали.
Саймон проигнорировал ее замечание и быстро повел ее к комнате, в которой все будет проходить.
— Ты можешь переодеться здесь, — сказал он, когда они вошли в темную комнату с низким потолком и каменными сводами. — Ты должна надеть этот пояс с подвязками, чулки и туфли на высоком каблуке. Твою одежду я заберу, пока не окончится представление.
Когда она переоделась, Саймон провел Натали по комнате, чтобы как следует рассмотреть, как она выглядит. И на этот раз она чувствовала смущение, прохаживаясь перед ним.
— Встань прямо, — приказал он ей. — Ты должна научиться гордиться собственным телом.
— Думаю, ты можешь понять, почему я так нервничаю сегодня, — возразила она.
Саймон вздохнул.
— Думаю, что начиная с этого момента ты должна прекратить мне отвечать. Так, вот балка, через которую ты будешь наклоняться. Она очень похожа на ту, что у тебя в комнате.
— Она гораздо шире, — заметила Натали.
— Она сделана более удобной, потому что на ней тебе придется провести гораздо больше времени. Смотри, ты должна лечь животом на вот эту подушечку, потому что так тебе будет комфортнее. Вот так, а теперь возьмись руками за лодыжки, как ты делала вчера.
Натали была слишком поглощена мыслями о том, как она будет выглядеть для зрителей, что только когда услышала щелчок застежки, поняла, что Саймон сковал ее запястья и лодыжки вместе. Теперь она могла только немного двигаться по балке, при этом все ее тело было напряжено, а ноги оставались прямыми.
Подойдя к ее лицу, Саймон присел на корточки и начал ласкать ее грудь левой рукой. Он сжимал ее мягкие холмики, пока она не начала стонать от удовольствия, а затем переключил свое внимание на ее соски, посасывая и покусывая их, пока они не превратились в маленькие твердые кончики. Сладкие волны наслаждения накрывали ее, и искорки удовольствия разгорались в самой глубине ее тела.
Теперь Саймон провел правой рукой по коже над чулками, затем погладил волосы на лобке и погрузил свои пальцы в ее киску, нажимая на верхнюю стенку так, чтобы она ощущала давление в нижней части живота.
— Ты скоро кончишь, не так ли? — прошептал он. — Можешь не бояться, сейчас это нормально, потому что мы просто тренируемся. Тебе будет запрещено кончаться, когда на тебя будут смотреть люди, и не важно, что в этот момент буду делать я.
— Но ты же заставишь меня кончить! — закричала в отчаянии Натали.
— Разумеется, в этом весь смысл. Каждый раз, когда это будет происходить, ты должна будешь извиняться передо мной и просить меня наказать тебя.
— Просить наказать? — воскликнула она недоверчиво.
— Именно.
— Но это самая унизительная вещь, которую можно себе представить.