Лили успела повернуть голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как трое безусых лейтенантов в панике переглядываются. Самым смелым оказался тот, рыжеволосый. Поднявшись из-за стола, он, как было велено, повернулся лицом к Лили и четко отрапортовал:
— Да, сэр. С удовольствием выпью бокал вина.
Его примеру тут же последовал второй.
— Сэр, если позволите… и если уважаемые гости не возражают, я бы тоже выпил.
Самый младший из этой троицы, пышная шевелюра которого была небрежно взлохмачена — Лили машинально отметила, что моду на такие прически ввел Джулиан, — вскочил на ноги, широко улыбнулся и, коротко бросив: — Я тоже! — снова плюхнулся за стол.
Лили рассмеялась — не столько оттого, что ей вдруг стало смешно, а скорее от облегчения.
Коммандер, незаметно коснувшись ее руки, словно желая дать понять, что спектакль еще не закончен, весело подмигнул и гаркнул:
— Лейтенанты! Красного или белого?
И снова рыжеволосый лейтенантик оказался смелее остальных.
— Красного. — Он смущенно зарделся и улыбнулся Лили. — Естественно.
— Белого, — присоединился к нему второй.
Самый младший, с грохотом отодвинув стул, вскочил на ноги.
— И того и другого, если можно, — брякнул он.
Взрыв хохота сотряс гостиную. Лили могла бы поклясться, что слышала, как жалобно звякнул хрусталь. Опасливо покосившись на хозяина дома, она заметила, что брови герцога сошлись на переносице.
Конечно, коммандер устроил это представление, чтобы произвести на нее впечатление. Ей приятно было думать, что в нем говорила исключительно деликатность, а не желание подшутить. Не исключено, что коммандер решил принести в жертву гордость своих лейтенантов ради того, чтобы пощадить самолюбие Лили.
Наполнив бокалы вином, слуги принялись расставлять на столе супницы и глубокие тарелки.
— Я надеюсь, никто не станет возражать против ужина по-семейному? — спросила Эмилия, окинув взглядом гостей. — Просто я подумала… мы ведь все тут члены семьи или близкие друзья, верно?
Сидевшие за столом одобрительно закивали, но почему-то предпочли выразить согласие молча. Вероятно, приказ коммандера говорить, повернувшись к Лили лицом, был воспринят чересчур буквально. Представив, как все по очереди встают из-за стола, прежде чем что-то сказать, она ужаснулась. Неудивительно, что все предпочитают переглядываться.
Дождавшись, когда один из лакеев, положив перед каждым из гостей накрахмаленную салфетку, отойдет от стола, Лили собрала все свое мужество и повернулась к своему соседу.
— Скажите, коммандер, а откуда родом ваша семья? — вежливо поинтересовалась она.
— Из Сомерсетшира, миледи. Мой отец баронет. Я — третий из его сыновей. У нас не слишком состоятельная семья, а я никогда не отличался особыми способностями, вот меня и отправили служить во флот, едва мне стукнуло семнадцать.
— Вот как? Должно быть, вы с самого начала проявили себя отличным офицером, раз так быстро дослужились до звания коммандера.
В разговор тут же вмешался Майкл:
— Коммандер просто скромничает, Лили. Он отлично зарекомендовал себя во время сражения в Чесапикском заливе три года назад. Кстати, он был в числе десанта, который высадили на берег, чтобы предать огню Вашингтон.
— Это правда, коммандер?
Ответа не последовало. Эмилия грациозно поднялась из-за стола — все джентльмены поспешно последовали ее примеру. В дальнем конце стола, где сидели молоденькие лейтенанты, послышался приглушенный смех, но когда Лили повернула к ним голову, вся их веселость вмиг исчезла, уступив место благоговению.
Все трое, вытянув шеи, уставились поверх ее головы на дверь — одного взгляда в том направлении оказалось достаточно, чтобы убедиться, что ее подозрения подтвердились.
Приехал Джулиан. И не просто приехал, а обставил свое появление в присущем только ему одному стиле. Он всегда одевался изысканно, но сегодня, надо отдать должное, превзошел самого себя. Каждая деталь его туалета — будь то пуговица, манжета или пышный узел галстука — были так элегантны, так тщательно продуманы, что блестящие военные мундиры при его появлении потускнели и стали больше похожи на вылинявшие тряпки, которыми побрезговал бы и нищий.
Переступив порог, Джулиан отвесил глубокий поклон.
— Прошу простить за опоздание. Я был… — Он бросил короткий взгляд на онемевшую Лили: — Меня задержали.
Герцог величественно кивнул, но только слепой не заметил бы, что брови его в раздражении сдвинулись, а на лбу залегла морщина. Эмили наскоро представила Джулиана остальным гостям, и все вернулись к столу.
Лили кивком головы указала на пустой стул.
— Ты как раз вовремя.
Как странно… Казалось бы, появление Джулиана должно было ее обрадовать — по меньшей мере она должна была почувствовать облегчение.
Однако стоило ему только приблизиться, взять ее за руку, стоило только прижаться к ней губами — при этом его мерцающие синие глаза ни на минуту не отрывались от лица Лили, — как она поймала себя на том, что ни малейшего облегчения не испытывает. То, что она чувствовала в этот момент, больше походило на страх. Голова у Лили закружилась, перед глазами все поплыло, а в следующий миг вдруг показалось, что у нее под ногами внезапно разверзлась пропасть.
Джулиан, выпустив ее руку, молча занял свое место. Подоспевший лакей наполнил его бокал вином, и Лили вдруг поймала себя на том, что разглядывает его руки, чего она раньше никогда не делала. Вернее, даже не руки, а аккуратно подпиленные, отполированные ногти. Безупречно уложенные, явно только что завитые волосы. Свежая, с еще запекшейся кровью царапина на скуле наверняка результат поспешного бритья, решила Лили. Исходивший от него слабый аромат сандалового дерева, изысканно-тонкий и одновременно мужественный… Лили поймала себя на том, что с жадностью вдыхает его, словно стараясь заполнить им легкие, и смущенно покраснела.
Неужели мочки ушей у него и раньше были такой формы, почти квадратные, удивлялась она. Почему она заметила это только сейчас?
Джулиан, словно почувствовав на себе ее взгляд, вдруг повернул голову, и глаза их встретились. Лили зарделась от смущения. Конечно, ее растерянность не укрылась от Джулиана. Он вопросительно поднял брови, словно спрашивая, что с ней такое. Но что она могла ему сказать?
— Коммандер, — собравшись с духом, выпалила она, — по-моему, вы как раз собирались рассказать, как хотели сжечь Вашингтон, когда нас прервали?
— Совершенно верно, — подтвердил коммандер, машинально расправив плечи. — Мы вошли в столицу и продержались там целых двадцать шесть часов, прежде чем поступил приказ отступать. Я входил в состав того самого отряда, который был послан, чтобы поджечь Белый дом. Вы не поверите — когда мы ворвались туда, то нашли на столе только что сервированный и еще горячий ужин! На редкость гостеприимный народ эти американцы, не так ли?