если стрельбу все-таки кто-то услышал и сообщил, как говорится, "куда следует". Ни с кем, конечно, встречаться не имело смысла. Даже с милицией, хотя она была самым меньшим из всех зол. - Осторожнее надо, - сказал Ваня, опасливо поглядывая на расстрелянных, - тот вон, у вагончика, живой... Может, еще кто спрятался... - Давай так: ты приглядывай за теплушкой и кабиной "газона", а я сейчас выпрыгну по-быстрому - и к машине... - А ты водить умеешь? - Не-а... - Тогда лучше я побегу, чудак. Я ее подгоню к вагону, а ты прикроешь, если что. Валерка согласился. Он улегся на пол вагона и взял на прицел теплушку, одновременно приглядывая за окном кабины грузовика. А Ваня, взяв автомат двумя руками перед грудью, чуток разбежался и наискось сиганул из вагонной двери. Ну, спортсмен! Валерка только ахнул, увидев, как приятель сделал в воздухе кульбит и приземлился на две ноги, упал на бок, перекатился вправо и в два прыжка очутился под прикрытием грузовика. Класс! Такому у них в части не учили. Теплушка на это каскадерство никак не отреагировала. Кабина - тоже. Правда, теперь Валерке не было видно, что там Ваня за грузовиком делает. А Ваня уже подскочил к правой дверце, распахнул... От увиденного его как током передернуло. На баранке обвис человек, у которого был выломан кусок лба вместе с глазом, кровавой слякотью расплескавшимся по штанам. Бордовые ошметки налипли и на ветровое стекло. Соловьева аж замутило, он с трудом подавил подкатившую к горлу тошноту. Но все-таки собрался, справился. Влез в кабину, открыл левую дверь и прикладом - руками мертвеца побоялся тронуть - выпихнул труп на снег. Валерка это увидел и спросил: - Как там? - П-порядок! - ответил Ваня, постукивая зубами. На сиденье кровавой грязи не было, но резиновый коврик на полу кабины замарало, чуялся запах крови. Да и ошметки на стекле с души воротили. Тем не менее Соловьев все-таки сумел переключить скорость на заднюю передачу и подкатить к вагону. Правда, при этом он проехал колесом по мертвецу, мерзко хрустнула раздавленная грудная клетка, но трупу было уже все равно. Теплушка тоже признаков жизни не подала. Тогда и Валерка рискнул спрыгнуть на снег. - Садись! - сказал Ваня, морщась. У него хруст костей так и впечатался в уши... - Погоди, - неожиданно отмахнулся Валерка и, уже ничего не боясь, подбежал к двери теплушки. Поддел стволом автомата, ворвался, держа палец на крючке. - Братишка! Не стреляй! Я не с ними! - услышал он испуганный, умоляющий вопль. В теплушке, по площади почти вдвое меньшей, чем вагон, на котором приехали Валерка с Ваней, стояли печка-"буржуйка", столик, табуретки и солдатская койка. На столике высились две бутылки водки, одна пустая, другая до половины недопитая, три эмалированные кружки, валялись куски сухой колбасы, соленые огурцы, ломти черного хлеба, складной нож. А на солдатской койке, крепко привинченной к полу, лежал здоровенный, мордастый, небритый детина в распахнутой дубленке, под которой проглядывался теплый джинсовый костюм. Ноги детины, обутые в крепкие и дорогие ботинки на меху, были прочно связаны и прикручены к одной спинке койки, а руки, скованные стальными наручниками, пристегнуты к другой. Морда у детины была здорово покарябана - видать, его дубасили по ней без особого человеколюбия. Следом за Валеркой в теплушку вбежал и Ваня. - Не стреляйте, сдаюсь! - провыл мужик. - Зовите начальника, братаны! Сдаюсь! Все скажу, бля буду! Начальника зови! - А мы сами начальники, - сказал Валерка, постаравшись придать своему хоть и охрипшему, но все-таки немного пацаня-чьему голосу надлежащую солидность. - Говори, чего хотел. - Фиг вам, не доросли еще, - окрысился привязанный, - говорю же: начальников позови! - Ты, блин, лучше не выступай! - Валерка замахнулся прикладом. - "Не доросли"! Заеду по мозгам - сразу узнаешь, кто дорос, а кто нет! До привязанного гражданина дошло, что в его положении лучше быть вежливым и почтительным. - Да вы все равно ни хрена не поймете, - сказал он жалобно, - на фига мне вам колоться? Где опера-то? Тут Валерка повернулся к пленнику рукавом бушлата, на котором был пришит шеврон с трехцветным флажком, и разбитая рожа детины изумленно вытянулась. - Так вы не вэвэшники? Не ОМОН? - А тебе не однохренственно? - спросил Ваня. - Пошли, на фиг он нам нужен... - Как не нужен? - испугался мужик. - Я же сдохну здесь, солдаты! Вы чего, в натуре? - Ничего, - небрежно бросил Валерка, припомнив обмен фразами между теми, кто так неудачно принимал груз, - приедет Фрол, разберется... - Фрол?! - Тут у привязанного в глазах отразился самый натуральный ужас. - Не надо сразу Фрола, мужики! Не надо! Мамой прошу! - Пошли, пошли! - Ваня потянул Валерку за рукав. - Поехали отсюда! Чего мы, за милицию вкалывать будем? Тем более что она, того гляди, приедет... Это самое "того гляди", прозвучавшее в Ванином выступлении, привело зафиксированного дяденьку в полное недоумение. У него все шарики-ролики в голове вынуждены были закрутиться, чтобы осознать и осмыслить непонятную ситуацию. Но к чести этого, пока еще не назвавшегося гражданина, он все-таки пришел к верному выводу. - Вы это, дезертиры, что ли? - вырвалось у него. Ваня хотел обидиться, но Валерка ответил: - Допустим... - Мальчики, родные! - взвыл от восторга привязанный товарищ. - Да вы мне только помогите! Я вам и ксивы чистые сделаю, и гражданку по размеру найду! Почему-то и у Валерки, и у Вани одновременно возникло понимание двусмысленности слов "гражданка по размеру". Они дружно заржали, несмотря на всю напряженность ситуации. - Как тебя звать, благодетель? - спросил Валерка, отсмеявшись. - По паспорту? - На битой морде опять возникло беспокойство. - Вообще, - неопределенно сказал Русаков. - Тятей назовете - не обижусь. - "Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца..." - Ваня с выражением процитировал классику. - Не надо, пацаны, - испуганно пробормотал Тятя, который давненько, должно быть, не перечитывал Пушкина. - Я ж говорю - все для вас сделаю! - Это все, пока связанные, обещают, - заметил Ваня. - Ты насчет ксив и гражданки всерьез? - спросил Валерка. - Раз плюнуть - и будет. Товар-то цел? - В смысле? - Коробки, которые в вагоне стояли. - Одну пулей порвало. Тятя аж просиял. - Мальчики, - проникновенно произнес он, - да если мы это довезем - озолотимся! - Ладно, - вдруг сказал Валерка, - хрен с тобой, поверим. - Ты что? - вскинулся Ваня. - Это ж банда! Они нас пристукнут, это как пить дать! Мы и так до фига узнали того, чего не надо. - Как хочешь. Я тебя с собой не зову. Иди в город, сдавайся комендатуре, зарабатывай себе Чечню. А мне туда не надо, я в тюрьму всегда сесть успею. Ваня припомнил, как стрелял, и ему сразу стало не по себе. В тюрьму он тоже не хотел. Валерка взял со стола складной нож, разрезал веревку на ногах Тяти. - Ключ от наручников где? - Чиж унес... - с досадой припомнил Тятя. - Какой он из себя? - Да такой, главный у них... В норковой шапке. В норковой шапке, как помнилось Валерке, был только один - тот, что стрелял и свалился последним. - Покарауль, - коротко бросил Русаков и выскочил на свежий