— Да ты иди, чего там, — милостиво разрешил Ромка. — А я за Лешкой пригляжу.
— Так же, как и вчера? Нет уж, не надо, я сама должна врача дождаться, узнать, что он скажет. Иначе театр не в радость будет.
— А вдруг врач не поздно придет?
— Может быть.
Валерия Михайловна подошла к письменному столу, выдвинула нижний ящик, где хранила старые театральные программки, памятные ей билеты, вырезки из разных журналов, и извлекла из-под них маленькую плоскую коробочку, очень похожую на портсигар.
— Что это? — заинтересовался Рома.
Мама нажала на защелку, и «портсигар» распахнул свой зев. Внутри него приподнялись два круглых стеклышка с металлическими ободками.
— Это бинокль. Театральный. Когда-то очень-очень давно, когда мне было почти столько лет, сколько вам, мне купили его за пять рублей.
— За сколько, за сколько?
— За пять рублей, — повторила Валерия Михайловна и сама подивилась. — Хотя моя мама получала тогда рублей двести, и при такой зарплате это было нормально и недорого. Надо же, сохранился. Я об этом бинокле только сегодня вспомнила.
— Странно, что я его раньше не видел.
— Не странно, а просто чудо, что он не попался в твои проворные руки. Иначе бы ни за что не сохранился. Ты же любишь все разбирать, а потом бросать.
— Я давно ничего не ломаю. Дай-ка его мне.
Ромка направил бинокль на сестру и еще лучше рассмотрел, какая она бледная и осунувшаяся. Сама Лешка не выявила желания взглянуть на занятную вещицу — не было сил.
Ромка обратил окуляры на маму.
— Не очень-то он и увеличивает!
— В два с половиной раза, — сказала Валерия Михайловна. — Это ж не военный бинокль, а в театре достаточно и такого. Зато он компактный, и его можно носить в любой сумочке.
Она забрала у Ромки свое имущество, положила его назад в ящик письменного стола, взглянула на часы и тихо вздохнула.
«Славка, наверное, уже к Ирке направился», — подумал Ромка и объявил:
— Выведу пока Дика. Эй, ты, урод, собирайся.
Пес отошел от Лешки, побежал в коридор и ткнулся носом в поводок и ошейник. Ромка бросал их куда попало и потом не помнил, где их оставил, а Дик находил и показывал. На полу в Лешкиного дивана остались серые клоки собачьей шерсти. Валерия Михайловна покачала головой и молча пошла за веником.
Убрав комнату, она осторожно потрогала Лешкин лоб и с тревогой спросила:
— Горло очень болит?
— Нет. Мне уже лучше, честное слово.
В подтверждение своих слов Лешка попыталась сесть, но голова у нее закружилась, и она откинулась на подушки. Болезнь не проходила.
Ромка вернулся со двора и принялся слоняться по квартире в ожидании звонка от Славки.
— Ты бы пока уроки делал, — прохрипела сестра.
— Не могу, я волнуюсь. Мучительнее всего неизвестность. Это Сенека сказал.
— Я это и без Сенеки знаю. — Она закашлялась, но нашла в себе силы утешить брата. — Не переживай. Если этот план не сработает, ты еще что-нибудь придумаешь.
— А зачем ты маме сказала, что мы вчера у Веньки были?
— Я не говорила. Людка Пронина позвонила и у нее спросила, почему я опять в школе не была. А мама у нас сыщик круче тебя, сам знаешь. Она к слову «опять» прицепилась, и та ей сказала, что в метро нас видела, а мне пришлось сознаться, что мы к Венечке ездили в Интернет выходить, у нас-то его никто не исправляет. И поклялась ей, что, пока не выздоровею, из дома не выйду.
— Правильно. Мы и без тебя справимся.
— А Людка-то! Я знаю, она нарочно меня подставила. Ну что за люди? Что я им сделала?!
От возмущения и обиды Лешка повысила голос, и ее сотряс новый приступ кашля.
Валерия Михайловна тоже не находила себе места. Она то и дело смотрела на часы, не раз, заслышав шаги и шум, распахивала входную дверь, но то гремели соседи, а врач к Лешке все не шел и не шел.
Зато Ромка наконец дождался Славкиного звонка. Он схватил трубку и умчался с ней в ванную.
— Ну? — спросил он нетерпеливо.
— Выходи.
Он подпрыгнул.
— Что, есть? Клюнул кто-то, да?
— Похоже на то.
Ромка моментально оделся.
— Рома, ты куда?! — крикнула Валерия Михайловна.
Ромка обернулся от двери.
— К Славке. А что?
— Надолго?
— Нет, на чуть-чуть. Скоро вернусь.
Расстояние в два больших дома Ромка преодолел за один миг. Славка увидел его и отвел от подъезда.
— Они уже выходят. И кто бы мог подумать, что это Светка.
— Кто-кто? Какая Светка?
— Забыл? Светка! Лучшая Иркина подруга. Вот уж на кого сроду бы не подумал. Они так давно дружат! С первого класса, они тогда жили рядом и учились в одной школе. И в институте в одной группе оказались, и теперь все время вместе ходят. Светка от Ирки не отлипает, и дядя Андрей рад, что его дочь не одна.
— А почему ты ее заподозрил? — перебил его Ромка. — Собрались они, и что дальше? Все пришли, кстати?
— Все. Только Кирилл недолго был. Он сказал, что пришел на минутку, на Юльку только посмотреть и компанию поприветствовать, а вообще-то ему на работу надо. Конфеты привез и вина сухого. Хорошего, все хвалили. А конфеты миндальные, очень вкусные.
— Про конфеты потом, ты по делу давай. Ты, значит, пришел, к ним подошел, объявление прочел. Так?
Не сводя глаз с подъезда, Славка кивнул.
— Так. Когда они за стол сели, я говорю: «Гляди, Ирка, что тут написано. Кто-то Шильдера продает. Мы уже позвонили и узнали, что это двухтомник с Н.Н. Уж не тот ли самый, что у вас украли?» Кто-то из них, кстати, очень удивился, услышав о краже. Сейчас вспомню кто. Ну да, Кирилл. Он же с Иркой не учится, поэтому и не знал ничего об ограблении. Юлька, видно, не сказала. А Парус тут же попросил газетку посмотреть. Вслух прочитал наше объявление и посоветовал Ирке еще раз туда позвонить. И Кирилл его поддержал, а потом на своем «Лексусе» укатил. Остальные вскоре газету бросили и забыли о ней. А потом, смотрю, Светка улучила момент, когда ее никто не видит, взяла ручку и что-то быстро с нее списала.
— Венькин номер, что ж еще, — уверенно сказал Ромка. — А она никому не звонила?
— Нет, я следил. Ну, никогда б на нее не подумал. Она такая скромная, незаметная. Серая мышь, короче. Ирка говорит, что чересчур застенчивая, и оттого ей трудно жить.
— В тихом омуте, знаешь, кто водится? И не мышь она, а козел, которого в огород пустили. Ты Ирке ничего не сказал?
— Нет пока. Смотри! — Славка дернул Ромку за рукав. — Они уже расходятся.