– Клюёть, - шепнул я ему, - но не ловится.
Алешка усмехнулся и тихо сказал:
– Мы ему поможем, Дим. На всю жизнь запомнит.
– Лучше не надо, - поосторожничал я, не зная, что он задумал.
– Не бойся, Дим. Мы ему праздник устроим.
Ну разве что.
В затоне еще держался туман. Он клочьями цеплялся за мачты и снасти, стелился над водой. И был какого-то противного зеленоватого цвета.
– Греби к «Иве», - подсказал Алешка. - Прямо к заголовку.
– Где там у нее заголовок? - удивился я.
– Ну это… название.
– Так бы и сказал!
– Я так и сказал. Только ты не так понял.
Мы подплыли к теплоходу. Издали он казался белым. Вблизи мы его пожалели. Краска на борту кое-где сохранилась, но по всем швам разбежалась злая ржавчина.
Теплоход грузно осел в зеленой густой воде. И немного в ней отражался. После сохранившихся букв «Ива» уходили в воду погнутые и ржавые штыри, на которых когда-то держались остальные буквы. Алешка свесил голову и вгляделся в воду.
– Точно, Дим, там какие-то буквы еще утонули. Давай достанем.
– Зачем?
– Митьку подарим.
– Он обрадуется, - усмехнулся я.
– А что? На сарай их приколотим. И будет у него сарай, как военный корабль - «Иван Грозный». Здорово?
Здорово. Во всяком случае, по теме. Учитывая почти готовый танковый пулемет.
– Мы зачем сюда приплыли? - спросил я Алешку. - Буквы ловить? Давай разворачивай свой этюдник.
Мы подплыли к буксиру - он находился поближе к «Иве» - и взобрались на него. Алешка стал готовиться к работе, а я забросил удочку. Погода очень подходящая: ночью дождь, утром солнце.
Как говорится, время пошло.
Алешка рисовал, я мечтал, глядя на поплавок. Совершенно неподвижный.
– Клюёть? - спросил Алешка, отрываясь от рисунка.
– И не клюёть, и не ловится.
– Вон еще рыбаки пожаловали, - проворчал он.
С берега по кораблям перебирались к «Амелии» Полундра и его верный Рыжий Клоп.
Как обычно, они вызвали на палубу Толстяка Веню, о чем-то пошептались, поглядывая в нашу сторону, забрали шест и поплыли к «Иве».
– Доброй охоты, - кинул им вслед Алешка.
– Сам дурак! - крикнул Рыжий Клоп.
Они пристали к «Иве» и скрылись в ее нутре. Результат тот же, примерно через час они выбрались из нутра и, замерзшие и злые, вернулись на «Амелию».
Сразу же скажу, чтобы не повторяться: еще три или четыре дня мы сидели на буксире. Алешка рисовал, я ловил рыбу. Рисунок его становился все лучше и больше, а рыбы - все меньше, я бы сказал. Но ее не было вообще. Да не за рыбой же мы сюда плаваем.
Но вот на третий или четвертый день…
Сундук с золотом
Мне эти посиделки порядком надоели. Алешка хоть делом занимался, а я как дурак перекидывал удочку с места на место и приговаривал:
– Клюёть, но не ловится. Не клюёть и не ловится.
Но кое у кого клюнуло!
Полундра вылетел на палубу «Ивы» из ее мрачного трюма и завопил во все горло:
– Дядя Веня! Есть! Нашли! Полундра!
Веня так же стремительно вылетел на палубу «Амелии», чуть в дверях не застрял.
– Не врешь? - заорал он, не обращая на нас внимания. - Не ошибся?
– Сундук! Во такой вот! - Полундра широко развел руки. - Запертый. Тяжелый зараза, не поднять!
– Ты что орешь? - опомнился Веня. - На всю деревню орешь! - И злобно покосился на нас.
Но Полундра никак не мог остановиться:
– Он в цепном ящике. Где якорная цепь. Под ней и прятался. Хорошо, я догадался ее переворошить. Мне премия, дядь Вень, кроме оклада!
Веня отмахнулся, достал мобильник и дрожащим пальцем настучал номер.
– Есть, шеф! Жду!
Я тронул Алешку за локоть и сказал вполголоса:
– Тебе не кажется, что здесь становится опасно?
– Здесь становится интересно! - отрезал он. - А если это в самом деле сундук с денежками Каркадила? Пусть забирают, да?
– А что мы с тобой можем сделать? Нужно быстренько сообщить папе.
– А если там ничего нет? Одни пивные крышки? - Алешка коротко взглянул на меня. - Папа будет очень рад. Он их Митьку подарит.
И я опять подумал: почему Алешка всегда прав? Даже, когда он… не прав.
– Все равно, - упрямо сказал я. - Надо удирать.
– Наоборот, Дим, нужно подобраться к ним поближе. Чтобы ничего не пропустить. Делаем вид, что линяем отсюда.
– Куда линяем? - не понял я.
– На крышу «Ивы». Там все будет нам видно. И никто не догадается, где мы.
Ну что с ним сделаешь?
Мы собрали этюдник, смотали удочку и, усевшись в лодку, поплыли к выходу из затона.
Веня, Полундра и Клоп внимательно смотрели нам вслед. А мы за первым же подходящим судном свернули и, прячась за другими кораблями, подкрались к «Иве» с другого борта. Здесь тоже был трап, не очень надежный, правда, но нас он выдержал.
Мы тихонько взобрались на «Иву», прошли на цыпочках вдоль кают, нашли трап на верхнюю палубу. Она была вся заставлена всякими скамейками для отдыха пассажиров под тентом. Отсюда они во время плавания любовались красотами реки и береговыми видами.
А вот этот тент над палубой, он был не брезентовый, а из какого-то твердого материала вроде толстой фанеры.
Забраться на него было потруднее. Но мы это сделали: вдоль бортов тент опирался на металлические решетки, чтобы пассажиры не вывалились от чрезмерного любопытства за борт; по этим решеткам мы и взобрались, как мартышки, на самый верх. А потом ползком перебрались к другому борту и свесили головы за край тента. Совсем как у нас на подоконнике. Только в этом случае внизу находились не добрые папа с мамой и с Митьком, а довольно темные личности.
Веня нетерпеливо поглядывал на часы, Полундра топтался рядом, а Рыжий Клоп стоял у люка, который вел в цепной ящик. Мы потом с Алешкой тоже туда слазили. И этот ящик оказался вовсе не ящиком, а довольно вместительным помещением, где, свернутая кольцами, лежала ржавая якорная цепь.
Тем временем послышался шум катера. Он влетел в затон как торпеда и едва не врезался в борт «Ивы». Зубастый взлетел на палубу, как орел на дерево. Рулевой поднялся за ним.
– Где? - лихорадочно спросил Зубастый Веню.
– Прошу! - важным жестом показал Веня на люк. - Только там темно. И очень грязно.