— Привет, — сказал он. И доверительно сообщил Алешке как лучшему другу: — Матрена заходила. Мотря, стало быть.
— Привет, — сказал Алешка, присаживаясь рядом. — А это кто Которая Матреша на кухне
— Это у вас там, в дому, Матрешки, а у нас — Матрена. Мотря, стало быть. Старушка одна, неподалеку. В меня влюбленная. Не веришь Сорок лет уже влюбленная. А мне больно надо, скажи Однако — спасибо — четушку мне принесла. С пенсии.
— А Четушка это кто Кошка, что ли
— Сам ты кошка! Не проснулся ишо! Четушка это и есть четушка. Четвертинка, стало быть.
— От чего четвертинка От пенсии
Дедуля рассмеялся мелкими дребезгами. Даже два его зуба друг о друга постучали.
— Не знаешь Вот и молодец! — Дед вычистил трубку и сунул ее в нагрудный карман. — Так что, Лексей, посидели мы с ней по —стариковски. Я четушку пил, а Мотря плакала.
— Четушку ей жалко было — Алешка опять что —то важное почуял. И продолжал разговор с дедом, невзирая на то, что Шурик нетерпеливо приплясывал рядом и покачивал вертолет, показывая, что он рвется в синее небо, в красивый радиоуправляемый полет. — Жалко было четушку
— Не, зачем Огород ей жалко. Она ить с него кормится. Пенсия —то у ней… Вот пенсия —то у ней как раз четвертинка и есть. От этого… как его… — Дедуля призадумался, вспоминая. Вспомнил. — А! От этого, от прожиточного минимума. Он хоть и прожиточный, а все ж таки минимум. А Мотря, она что Мотря картошки насадит, капустки, морквы — вот и спасается, вот и нету беды, живи, бабка, дальше. А теперя, значит, не станет у ей огорода. Ни моркошки, ни картошки. Одна вода заместо землицы —кормилицы. Будет Мотря по ней кораблики пускать.
— Это как — Алешка широко распахнул глаза и захлопал ресницами.
— А вот так! — Дедуля с огорчения снова принялся набивать табаком трубку. — Пришли к ней вчерась три молодца…
— Одинаковых с лица, — дополнил Алешка.
— Во —во! В самый раз сказал. У них даже имена всклад: Колян, Толян и Вован. И друг с другом они шибко схожие. Бугаи такие, бритые.
— И что они — Алешка отмахнулся от Шурика, который, уже не выдержав, стал дергать его за рукав.
— Они чего Они говорят: «Продавай нам, бабка, свой огород».
— А зачем им огород — изумился Алешка. — Они его пахать будут
— То —то, что и нет! Такие отродясь не пахают. Такие только хап
ают. Но зачем —то, значит, им надо. Сбрехали, будто Тайнинка наша теперь другим путем потекет. Будто есть такое решение повернуть ее другим руслом.
Так… Алешка тут припомнил разговор, который они с Шуриком слышали на берегу. Что —то такое есть!
— Отказала им Мотря. Хотя они и посулили ей не токо за землю, но и за картошку заплатить. «Ну, — говорят, — как хотишь, старая дура! Покупай себе лодку». Что —то тут, Лексей, затевается. — Алешка и сам уже это чувствовал. — Хотя, если так сказать, речка наша иной порой и сама со своего пути сворачивала. Она своевольная у нас. Один год туда течет, другой — обратно.
— Так не бывает! — возразил Шурик. — Реки не текут вспять!
— То у вас не текут, — отмахнулся Дедуля. — А у нас текут. И туда, и обратно.
— Лех, ну пошли, — заныл Шурик. — Мама скоро встанет… Пойдем.
Алешка встал с бревна. Поправил на плече ремешок вертолетного пульта. Странно как —то поправил, и даже, кажется, что —то уронил. Незаметно так. И еще больше незаметно ногой шаркнул. Будто что —то маленькое носком кроссовки под бревно подпихнул.
— Пошли полетаем.
— И то, — согласился дед. — Чем просто сидеть, лучше уж полетать. Пока погода позволяет. А я пойду Мотрю попроведать. У ней еще одна четушка есть. Будем с ней в два голоса песни играть.
— Песни Играть — удивился Алешка.
— Это у вас, городских, песни поют, — объяснил упрямый дед, — а у нас играют, так складнее. Смекаешь
Ребята пробрались через дикие заросли шиповника и остановились на краю луговины. Трава на ней уже пожухла и полегла. Не порхали над ней бабочки, не стригли ее бреющим полетом ласточки, не колыхал теплый ветерок. А скоро — что ж получается — зальет этот луг холодная речкина вода! И будет по ней кататься в лодочке граф Корзинкин.
— Ну давай, Лех, — торопил его Шурик, — запускай. Ты первый, ладно
— Да, — усмехнулся Алешка, — ты уже полетал.
Шурик поставил вертолет на землю, где он застыл, похожий на большую зеленую стрекозу, особенно выпуклыми стеклами кабины, за которыми виднелась голова летчика в шлеме.
Алешка взял пульт в руки. Нажал кнопку запуска двигателя. Вертолет не отозвался. Не дрогнул, не шевельнул блестящими на солнце лопастями.
— Починил — огорченно засопел Шурик. — Мастер…
Алешка еще раз нажал кнопку пуска. С тем же результатом — лопасти вертолета не дрогнули. Сдвинул крышку пульта и присвистнул:
— Ни фига себе! Вот это фишка! Батарейки исчезли! Ты их не вынимал
— Нет. — Шурик подошел поближе. Растерянно пошарил пальцем в пустом гнезде. — Их кто —то украл
— Кому они нужны — Алешка пожал плечами. — Домовым
— Это мама их взяла, — предположил Шурик. — Нарочно. Чтобы мы одни не ходили его пускать. Чтобы я не получил какую —нибудь травму.
— Ты только не ной, — строго предупредил Алешка. — Позвонишь бате, он привезет батарейки. Или здесь где —нибудь купим.
— Здесь не купим, здесь негде. — Шурик добросовестно удерживался от нытья. Если бы рядом был не Алешка, а, например, тетя Лилия, он уже давно валялся бы на траве и дрыгал ногами. — Поселок с магазином далеко — мама нас туда одних не пустит.
— Кого —нибудь попросим. — Алешка не шибко —то переживал. И не волновался. У него уже совершенно другие планы были.
— Мама может Дедулю послать.
— Пока Дедуля доберется да пока вернется, солнышко сядет, осень настанет. Тебе баиньки будет пора. — Алешка решительно сдвинул бейсболку на затылок. — Ладно! Не получился полет, пойдем в поход. Может, по пути нам какой—нибудь киоск попадется. На берегу реки. Ты только не ной.
— А я еще и не ною.
— Молодец! Забирай вертолет. Позавтракаем — и поплывем, раз уж не полетели.
Шурик поднял вертолет, покрутил пальцем лопасти винта и спросил Алешку грустным голосом:
— Но он все —таки полетит
— Еще как! Я никогда не вру.
Это правда. Алешка очень честный. Он никогда не врет. Только иногда. Когда это очень нужно.
К барскому дому они подошли очень вовремя, там уже началось: тетя Лилия уже кричала с терраски — Мальчики! Умывание! Зарядка! Завтрак!