— Сейчас я вас причешу как надо, — пропел Ромасик. — Будете почти настоящим денди…
— Может быть, может быть… — нервно усмехнулась Лена. — Только у меня для денди кое-что в избытке, а самого главного — не хватает.
— Ну, насчет того, что в избытке, — хмыкнул Ромасик, — это не страшно. Вы же не мужчину будете изображать, а женщину с некими странностями в характере. Что же касается отсутствия «самого главного», то и это не проблема. Вы что, никогда о фаллоимитаторах не слыхали?
— Вообще-то слышала… — смущенно пробормотала Лена. — Только никогда не пользовалась.
— Ничего, это дело наживное! — знойно хохотнул Ромасик, расчесывая Ленину прическу на прямой пробор. — Как вам? По-моему, очень романтично! Теперь аккуратно наденем масочку…
— Нас там еще не заждались? — побеспокоилась Лена, хотя ей, вообще-то, это было до фени. Просто она побаивалась, что весь съемочный процесс затянется и Федюсик с Ромасиком не успеют сделать ей загранпаспорт до десяти вечера. Правда, с трудом верилось, что Лену все-таки сумеют отсюда на чем-то вывезти. Бульдозер, что ли, подгонят? Или танк где-нибудь одолжат? Снегопад не унимался, и не похоже было, что он скоро стихнет.
— Ну вот и все! — удовлетворенно произнес Ромасик, аккуратно пристраивая на Лену цилиндр. — Чайльд Гарольд, да и только.
Лена вновь перешла в гардеробную, не без волнения размышляя над тем, что ей, собственно, предстоит. Пакость, конечно, извращенство в квадрате, но все-таки загранпаспорт — вещь полезная. Можно и потерпеть.
Тут Лена поймала себя на мысли, что где-то в глубине души у нее нарастает какое-то тайное, очень стыдное, но приятное возбуждение. Правда, нарастание это шло медленно, а главное — неустойчиво. Лена то и дело начинала вновь ощущать жуткий стыд и желание отсюда смыться.
Ромасик потушил свет у зеркала, вошел в гардеробную, запер за собой дверь и подцепил Лену под локоть:
— Идемте, сэр… — не иначе он уже стал вживаться в образ любовницы молодого денди.
Лена хотела спросить: «Куда, тут же нет дверей?», но Ромасик уже подвел ее к шкафу, открыл створки, а затем, сдвинув плечики с платьями к правой стенке, снял широкую доску в нижней части шкафа. Под ней оказался продолговатый прямоугольный люк и деревянная лестница со ступеньками, уводящими куда-то вниз.
— Классно! — порадовалась Лена. — Прямо как в старинном замке.
— Конечно, — ухмыльнулся Ромасик. — У нас тут. и привидения погуливают… Прошу!
Наверно, эту лестницу можно было бы назвать «винтовой», если б кто-нибудь когда-нибудь видел винты квадратного сечения. Лестница была устроена внутри бревенчатого сруба. Прямо от шкафа пять ступенек с перильцами уходили вниз под углом, дальше располагалась площадочка полметра на полметра, потом еще пять ступенек перпендикулярно к первым, опять площадочка, еще поворот на девяносто градусов, и так далее. Конечно, в цилиндре топать тут было неудобно, и, чтоб не цепляться им за нависающие друг над другом лесенки, Лена сняла его и понесла под мышкой.
Когда Лена в сопровождении Ромасика прошла всю лестницу, то поняла, что спустилась со второго этажа прямо в подвал, минуя первый этаж.
Здесь находилась еще одна, подвальная студия, предназначенная, как видно, специально для порнографических видеосъемок. Она была побольше, так как занимала площадь, равную фотостудии и гардеробной вместе взятым. Впрочем, весь этот простор был разгорожен тонкими фанерными перегородками на отдельные отсеки.
Непосредственно у двери, ведущей на лестницу, располагалось что-то типа монтажной или аппаратной, а рядом, за перегородкой — не то реквизиторская, не то осветительская. Дальше начинались «съемочные павильоны», то есть четыре небольшие клетушки, в каждой из которых был сооружен соответствующий интерьер. В одной была устроена «комната горничной», в другой нечто вроде гостиной с камином, паркетом и диванчиком, в третьей — «господская спальня», в четвертой — «кабинет хозяина», со старинным письменным столом, креслом, книжным шкафом и так далее. Еще была душевая кабинка, но уже небось не для съемок, а чтоб «артисты» могли слегка подмыться.
Федюсик и Шурочка обнаружились в «господской спальне». Они тоже нарядились в костюмы. Шурочка переоделась в одежду горничной, а Федюсик нарядился в военный виц-мундир, которые российским офицерам полагалось носить на балах и иных светских мероприятиях вместо полковой формы. Фиг его знает, где он эту древность раздобыл (возможно, и не древность, а новодел какой-то), но, конечно, сам Федюсик на доблестного офицера никак не походил. Тем более что даже Лена, которая высшего и даже среднего образования не имела, но художественных фильмов посмотрела достаточно, как-то исподволь помнила, что военные в ту эпоху, к которой относился мундир, стриглись коротко и не носили бород, а только усы и бакенбарды. Да и вообще на Федюсике этот мундир висел как на вешалке, а белые штаны со штрипками — по идее, довольно узкие — выглядели чуть ли не запорожскими шароварами.
Впрочем, покамест сам Федюсик лезть в кадр не собирался. Он расставлял свет вокруг кровати горничной, на которой возлежала Шура, а потом подбегал к солидной видеокамере, установленной на штативе, и заглядывал в видоискатель.
— Нормально! — сказал он наконец. — Шура и Рома — готовьте свет в спальне. А вы, миледи, поставьте цилиндр на стул, снимите фрак и повесьте на спинку стула. Перчатки бросьте на край цилиндра. Так. Вот еще тросточка, положите поперек стула. Хорошо, натюрморт смотрится! Теперь снимайте ботинки и положите на пол. Нет, не так! Бросьте их! Правый еще отодвиньте от левого и положите набок. Норма. Теперь снимайте брюки и положите их поверх ботинок. Нет, не ровно, а штанинами в разные стороны и середину скомкайте. Еще чуточку! Достаточно.
Оставшись в рубашке, под которой ничего не было, в носках и кальсонах, Лена ощущала себя совершенной дурой. Да и общая атмосфера всего мероприятия выглядела какой-то придурочной. Федюсик в своем мешком висящем мундире, при бороде и патлах, тоже смотрелся полуидиотом. Указания, которые он раздавал, были ей совершенно непонятны.
— Так, — сказал Федюсик, — теперь откиньте покрывало на спинку кровати в ногах и залезайте под одеяло… Отлично! Закройте глазки, отвернитесь к стене и делайте вид, будто спите. Нормально! Ставлю свет!
Федюсик, должно быть, имел с собой какой-то пульт, при помощи которого мог изменять освещение в кадре, потому что сразу после его слов большая часть ламп погасла и осталось лишь несколько не очень ярких, освещающих только кровать.
— Теперь внимание! — объявил «режиссер». — После того, как я скажу: «Мотор!», будет включена камера и начнет вас писать на кассету. Что вы должны делать? Первое: секунд десять «спать», то есть только дышать и никак не двигаться. Для контроля посчитайте про себя до десяти. После этого плавно повернитесь с правого бока на спину, не открывая глаз. Полежите пять секунд
— и повернитесь на левый бок. Еще пять секунд — и опять на спину. Пока все! Мотор!