И мы все отломили ему по кусочку, так что он оказался в выгоде - ему больше всех досталось.
Когда показался автобус, Алешка отошел в сторону и вытряхнул из карманов какой-то обильный летучий сор.
– Это что? - спросил я.
– Гербарий, - вздохнул Алешка. - Искрошился…
А Лена и тут нас удивила.
Она снова раскрыла сумку и показала Алешке сложенную в отдельном карманчике аккуратную пачку листьев. Всех видов, цветов и размеров.
– Только я тебе их сейчас не дам. В Москве получишь. А то опять искрошатся.
Даже Козлов посмотрел на нее с восхищением.
В электричке мы опять уселись рядышком. Санек снова было попробовал положить перед Нордом шапку, но Лена забрала ее и сунула в сумку.
Настроение у нас, несмотря на бутерброды, было неважное. К тому же мы устали. И даже ни о чем не хотелось думать. А думать мы могли только об одном…
Когда электричка остановилась в городе, Козлов вдруг сказал:
– Вы извините меня, ребята. Я плохо поступил. Возьмите меня в свою команду. Я многое знаю и, думаю, смогу вам помогать. Это теперь и мой долг.
Мы переглянулись и все одновременно кивнули. Только Санек отрицательно покачал головой.
– Ладно, - сказал я. - Вот вам первое задание. Помиритесь со своим Пур… с Гургеном. Теперь это очень нужно. И постарайтесь поглубже войти к нему в доверие.
– Сделаю, - обещал он. - Хоть я и шестерка в ихней колоде, но козырная шестерка и туза бьет.
Здорово. Но малопонятно.
Дома нас ждал небольшой сюрприз. Папа с мамой встретили своих детей очень ласково. Будто в чем-то перед ними провинились. Они изо всех сил стали расхваливать Алешкин гербарий, а мама даже сказала:
– Как вы загорели! Просто прелесть.
Словом, вели себя так, будто нахватали двоек.
И все прояснилось.
– Это… - промямлил папа. - Мы… это… немножко виноваты… Мы… как бы сказать…
«Они что, под наши кровати бомбы подложили?» - подумал я.
– Не тяни, - сказала мама. - Будь мужчиной.
И папа выпалил:
– Мы ваш магнитофон испортили! Приехали к Соловьевым, включили, а он или вообще молчит, или только бухает. Как пьяный барабанщик. И даже подпрыгивает при этом. Нам так страшно стало…
Мы с Алешкой расхохотались, первый раз за весь день, и пошли спать.
Коммерсанты
Неделя началась с того, что мама надумала разобрать антресоли. Кроссовки, что ли, надеялась найти?
Она меня заставила залезть на стремянку и снимать сверху всякие чемоданы и коробки. Алешка их переносил в комнату, а мама все рассматривала и делила на три кучи:
– Это - обратно на антресоли. Это - на помойку. Это - Ивановым отнесешь.
Мы сначала помогали ей с отвращением, а потом даже увлеклись. Особенно когда развязали коробку с нашими детскими игрушками. Чего тут только не было, одних пистолетов штук сто! Машинки всякие-разные, игры для младшего и среднего возраста, любимый мишка с облупленным носом и сильно пострадавшие в горячих боях оловянные и пластмассовые солдатики.
Мы тут же, рядом с мамой, разложили на полу настольный хоккей и стали гонять шайбу.
Мама возмутилась и сказала:
– Или вы мне помогаете, или…
Мы выбрали второе.
Тем более что пришли Лена с Нордом и предложили маме свою помощь со свойственной им непосредственностью. То есть помощь, конечно, предложила Лена, а Норд просто вел себя непосредственно.
А когда Норд знакомился с мамой, она так подозрительно посмотрела на него, что он смутился, опустил голову и, умильно поглядывая на маму, начал мести хвостом по полу, как пушистой метелкой.
– Ну-ну, - улыбнулась мама. - Что-то стало проясняться.
Они с Леной уселись рядом на ковер и стали дальше раскрывать чемоданы и перебирать всякое барахло: одежки, лоскутки, тряпочки, туфельки, дружно при этом приговаривая:
– Ой! А это надо обязательно оставить - теперь оно снова в моде!
– Ай! Какие славные рюшечки! У моей бабушки были точно такие, когда за ней ухаживал мой дедушка!
– Ой! А эти босоножки мне подарила мама, когда я исправила двойку в четверти по истории!
Это были мамины слова. И для нас с Алешкой стало открытием, что у нее тоже были когда-то двойки, даже в четверти. Нам она всегда говорила, когда проверяла наши дневники:
– Стыдитесь! Вот ваша мама никогда не получала двоек!
Тут мама заметила наши внимательные глаза и уши и немного растерялась, но ее выручил Норд, который тоже стал помогать. Он начал хватать из общей кучи самое ценное, на его взгляд, и таскать по всей квартире, а мама с Леной стали за ним бегать и визжать.
Под этот веселый шумок и визги, под эти «Ой!», «Ай!» и «Норд, отдай!» мы перетащили все игрушки в нашу комнату, часть их распихали по углам и ящикам про запас, а часть тут же пустили в дело. Погоняли в хоккей, постреляли из пушек в солдатиков, наладили и опять испортили железную дорогу, починили и снова сломали заводной танк; задернув шторы, посмотрели выцветшие, но такие забавные диафильмы… Даже устали немного.
– Ребята! - позвала нас мама. - Посоветоваться надо.
Знаем мы это «посоветоваться». Сначала о чем-нибудь спросят, а потом что-нибудь делать заставят. Например, так: «Ребята, давайте посоветуемся: будем сегодня пылесосить или нет!» - «Не будем!» - «Вот и хорошо. Доставайте пылесос - и вперед!»
Мы вздохнули и пошли в большую комнату. Мама с Леной свою работу выполнили.
– Вот это отнесете многодетным, - мама показала на такую кучу, что мы сразу же заныли про уроки и слабое здоровье, но она на это не обратила внимания.
– Вот это, - куча еще побольше, - обратно на антресоли. Вот это - на помойку.
– На помойку - чур я! - успел обогнать меня Алешка.
Он сразу оценил, что третьей кучи практически не было - всего-то мятая коробка из-под ботинок, а в ней старая и тоже мятая папина шляпа. Любимая, правда. Он в ней всегда на дачу ездит. И мама при этом делает вид в электричке, что к этому мужчине в этой шляпе она никакого отношения не имеет…
– А вот что с ними делать, не знаю. - И мама показала на четыре большие цветные коробки.
Это были чайные сервизы. Они у нас накопились. Дело в том, что у мамы на работе есть хороший обычай. Традиция такая. Когда у кого-нибудь день рождения, так все сотрудники собирают деньги и дарят юбиляру чайный сервиз. А так как мама работает в своей конторе уже десять лет, то…
Правда, все десять подарков не сохранились. Два из них сами собой разбились, когда мы с Алешкой доставали с антресолей лыжи, а от других мама с папой понемногу избавлялись. Один сервиз передарили бабушке, другой - Соловьевым, еще один отправили на дачу, правда, потеряли по дороге, в электричке забыли. А самый большой, на двенадцать персон, отдали Ивановым. Им как раз хватило. Пока…