– С бабушкой, - успокоил я его.
– Что?! И бабушка с вами? Васильев, задержите операцию на тридцать минут! Дима, уводи бабушку! И Алешку тоже!
– Да нет, ты не так понял. Она дома. И Лешка с ней. - Про то, что и Карабас с ними, я, естественно, не сказал: это уже не семь бед, а гораздо больше.
– Все, уходи! И дома не появляйтесь, пока я не остыну, - честно предупредил он. Крутой у нас папочка.
Я положил трубку и покинул бункер Карабаса, беззастенчиво прихватив для Алешки пару шоколадок. Выбрался в поле, приметил в сторонке стайку кустиков и свернул за них. Уходить в самое интересное время я не собирался.
Наблюдая из-за кустов, я не заметил ничего особенного. Улица была пуста и безлюдна, не считая ворон на ветках и замерзших рыбаков на реке. Я был разочарован: должно быть, папа вообще отменил операцию.
Но вот прошло десять минут, и по какому-то незаметному сигналу все мгновенно изменилось. На счет «три» у рыбаков на реке вместо удочек оказались автоматы, вместо лохматых малахаев - черные маски. Вороны разом снялись с веток и, промелькнув черной тучкой, скрылись в лесу. Перед домом воплотился из ничего микроавтобус. И вскоре в него погрузили ящик с оружием, коробку с деньгами и ругающуюся домомучительницу с кочергой.
Автобус уехал, но в доме еще остались сотрудники. Они проводили обыск и ждали хозяина.
И мне к нему пора. Надо довести допрос до конца.
Когда я вернулся, Алешка доложил:
– Все спокойно. Коллекцию привез? Показывай скорее.
Я рассказал ему о результатах обыска в подвале. Алешка поскреб макушку:
– Наврал он нам, что ли? В другом месте спрятал?
И мы продолжили перекрестный допрос.
– Не стыдно детей обманывать? - спросил я.
– Привыкли там, в своем магазине, - добавил Алешка.
– Где оружие? - наседал я, давая понять: нам все известно.
– Разве его там нет? - испугался Карабас.
– Есть, да не то. Мы разыскиваем оружие из коллекции художника Собакина.
– Так бы сразу и сказали. - Нам показалось, что Карабас вздохнул с облегчением. - У меня его нет.
– Как это нет? - растерялся я.
– Это недоразумение, - сказал Карабас. - Уберите ваши инструменты. А то я сознание потеряю.
– Как потеряешь, так и найдешь, - разозлился Алешка. Он, похоже, уже забыл про коллекцию и сейчас видел перед собой только человека, который угрожал нашему бате. Я был с ним полностью солидарен. С Алешкой, конечно, а не с Карабасом.
– Нет у меня коллекции, - тупо уперся Карабас. - Была, а теперь нету.
Мы еще ему поугрожали, и наконец он сознался: коллекцию у него украли. Оказывается, он так упорно молчал об этом (даже под страхом зуболечения) потому, что ему было стыдно. У него, крутого жулика и бандита, украли!
– Кто украл?
– О, если бы я знал! - гнусаво завыл Карабас и скрипнул зубами.
– Когда?
– Примерно неделю назад.
А, вот почему он затих со своими угрозами. И вот почему папин отдел приостановил его разработку.
– Кто из посторонних бывал у вас дома?
– Никто. Только свои люди.
– Конкретно.
– Коллеги по бизнесу, например. Но это все порядочные, честные люди…
Ага, вроде тебя.
– …да они и не знали об этой коллекции.
Потому и не украли.
– Кто еще?
– Какой-то паренек приходил с авторучками…
Этого я знаю. Как самого себя.
– Еще?
– Молочница была. Бабка одна из соседней деревни. Она мне парное молоко носит. Но она тоже ничего не знала.
– Еще?
– Все. А, еще мужик какой-то, Ваня. Сантехнику мне чинил. И дымник на крыше.
Ага, это тот, кто коня хромого заметил. Не густо.
– Отпустите меня, - попросил Карабас миролюбиво. - Я на вас зла не держу. Разойдемся по-мирному.
Конечно, разойдемся. Потому что как только Гоша доставит его домой, он тут же попадет в руки милиции. За незаконное хранение оружия.
И мы его отпустили. Даже глаза завязывать не стали и прищепку с носа снимать. Ничего он теперь не сделает. Ни нам, ни папе.
Мы проводили его до калитки, показали дорогу, и он потрусил вдоль заснеженной улицы, засунув одну руку в карман, а другой потирая уши. А потом сорвал прищепку и зашвырнул за чей-то забор. И правильно сделал, а то Гоша напугается.
Когда Карабас скрылся вдали, мы заглянули к бабушке. Она все еще добротно спала. Старинный чепчик ее сполз на нос, и его кружавчики мерно вздымались от ровного дыхания.
– Спящая красавица, - хихикнул Алешка.
ВОТ ЭТО ДА!
Итак, каникулы стремительно приближались к концу, а наше следствие по делу о краже оружия окончательно зашло в тупик.
Утром мы позвонили домой и спросили маму:
– Как там папа? Остыл?
– Думаю, можете возвращаться, - сказала мама. - Но он обещал вас выпороть.
– Когда?
– Он не сказал точно. Думаю, при встрече. Чего ты молчишь?
– Думаю, - ответил я.
– Раньше надо было думать, - отозвалась мама. - Ладно уж, возвращайтесь. Я вас прикрою.
Мы разбудили бабушку, поблагодарили ее за гостеприимство, забрали лыжи и пошли на станцию. По дороге Алешка задумчиво проговорил:
– Что-то мы с тобой упустили.
– Что?
– Не знаю. Но что-то потерялось в самом начале.
– Вспоминай.
Он достал из кармана плитку шоколада, освободил ее от обертки и фольги, разломил на три части. Одну мне, другую себе… А третью?
– Папе подарим.
– Не поможет, - вздохнул я. - Он взяток не берет.
Грустные и задумчивые, мы добрели до станции и остановились у табло с расписанием.
– Мальки! - раздался за спиной шепот. - Ходи сюда!
Мы обернулись - никого. То есть люди на платформе были, но никто к нам не обращался.
– Сюда, сюда, - послышалось снова, и из-за табачной палатки замахала чья-то рука.
Мы подошли - настороженно, готовые в любую секунду бросить лыжи и дать деру.
Это был Гоша. Он прятался.
– Мальки, - зашептал он трагически, - батю вашего менты повязали.
– Фиг с ним, - беспечно отозвался Алешка, позабыв о конспирации.
Но Гоша не обратил внимания на его реакцию. Он был в шоке.