Мы вдоволь налюбовались всеми образцами коллекционного оружия художника Собакина, все перетрогали, перехватали, помахали шпагами и саблями. А между делом, прислушиваясь к разговорам оперативников, до конца разобрались во всех сложностях, проблемах и загадках.
Оказывается, папин отдел уже давно разрабатывал группу Карабаса. И вовсе не из-за коллекции художника. Карабас ворочал большими делами, но главное - торговал оружием. За ним и его клиентами постоянно следили, потому что нужно было выявить все его связи и прихлопнуть разом всю эту бандитскую свору.
– Пап, - спросил Алешка, - а рыбаки на речке тоже были наши люди?
– Не все, конечно, но в основном.
– Кажется, я тебя там видел, - сказал Алешка.
– Кажется, я тебя - тоже, - улыбнулся папа.
Но больше всех потрудился Гоша. Он сумел проникнуть в преступные круги района, стал там своим человеком и знал о каждом шаге и вздохе Карабаса. Но вот как Фролякин утащил коллекцию, Гоша не заметил.
– Кто же знал, что он такой мастер своего дела? - улыбнулся Гоша. - Мы его в расчет не брали.
– А что, Фролякин тоже оперативный работник? - удивился я, вспомнив «мента с бутылками в авоське».
– Вот уж нет, - сказал папа. - Скорее совсем наоборот.
Мы с Алешкой переглянулись.
– А что, его могут… тоже…
– Могут, - сказал папа.
– Но ведь коллекция нашлась!…
– Ну и что? Кража-то была. А вам объявят благодарность. В министерстве. А я вас накажу. Дома.
Тут Алешка пошел в атаку:
– Па, а можно нам вместо благодарности что-нибудь другое выпросить?
– Из этого? - Папа указал на оружие, которое уже складывали в чемодан. - Нет, этого нельзя. Это вещественные доказательства.
– Нет, - сказал Алешка, - совсем другое. Иди сюда.
Он отозвал папу в коридор и что-то горячо стал ему шептать. Что именно он шептал, я не слышал, а папины ответы улавливал:
– Нет… Не выдумывай… Ну как это можно… Да, я понимаю… Это очень сложно… Не всегда… Ну хорошо, попробуем.
Они вернулись в комнату. Алешка сияющий, папа замученный. Алешка шепнул мне: он согласился, а папа достал из кармана телефон:
– Надо маме позвонить, скоро домой поедем.
Он набрал номер, присел к столу и стал просматривать протоколы, ожидая соединения.
– Что? - удивленно сказал он в трубку. - Что такое? Какое кино? - Он отнял от уха телефон и уставился на него: - Я что, номером ошибся? - И снова набрал номер.
Алешка шепнул мне:
– По-моему, это я ошибся. Когда уходил, опять, кажется, автоответчик включил. Машинально. Сказать, что ли, ему?
А по-моему, папа уже сам догадался. Он встал из-за стола и грозно пошел на нас. Мы выскочили на улицу и заперлись в Вадикином «мерсе».
Алешку можно понять. Когда он увидел, как я уезжаю в чужом багажнике, да еще в бандитском, он все-таки немного испугался и позвонил папе. Чистосердечно рассказал ему все и сообщил, где, по нашей оперативной информации, нужно искать дачу Вадика. Но папа это и без нас знал. И гораздо точнее. Дача уже была «блокирована силами правопорядка», Вадика там уже ждали, а Гоша под видом коммерсанта уже ехал туда на длинной машине.
На всякий случай папа позвонил на трассу и попросил проверить Вадикину машину.
– Порядок, - сообщил ему инспектор ГИБДД. - Чихает. И сапог из-за ковра торчит…
Через несколько дней, когда все формальности, связанные с успешным розыском коллекции, были завершены, мы с Алешкой позвонили в дверь Фролякина.
– Ну? - традиционно встретил он нас.
– Все в порядке, шеф, - бодро сказал я. - Готовьте тридцать процентов.
– Кому? - Фролякин искренне старался понять, что нам от него надо.
– Мы разыскали твои «запчасти», - разозлился Алешка. - Ты понял, в натуре?
Фролякин отступил в глубь квартиры и развел руками.
– А зачем мне запчасти? У меня все при мне. - Он, наверное, имел в виду свой организм.
Мы вошли в квартиру, я закрыл за собой дверь.
– Дядь Вань, ты оружие в Кратове с дачи спер?
– Спер. - Он кивнул. - И у меня его сперли.
– Мы его нашли. И нашли тебе покупателя. Врубился?
– Так бы сразу и сказали. - Он начал собираться: перевесил свой пиджак со спинки стула на плечи, накинул шубейку. - Скока мне с него брать?
– Побольше, - буркнул Алешка. - Чтоб на длинный «Мерседес» хватило. Поехали. А то передумает еще.
Мы спустились во двор. Там нас ждала машина, черная, неприметная. В машине лежала коллекция и сидели водитель и сопровождающий - рисковать коллекцией никто не хотел.
Мы сели в машину, Алешка, конечно, впереди.
– На Кузнецкий Мост, - важно сказал он водителю.
– Слушаюсь, - ответил водитель.
Когда мы выезжали со двора, я увидел у второго подъезда Виталия Кузьмича, того самого, который сообщил в милицию о нашей попытке угнать чужую машину. Он сидел возле дверей на скамейке и терпеливо ждал, когда к нему приедет съемочная группа «Дорожного патруля». Очень хотелось ему посмотреть на самого себя в телевизоре. Посмотрел бы лучше в зеркало.
Художник Собакин был грустен. Он, как мы потом узнали, переживал творческий кризис. Его постмодернистские изделия, творения его шаловливой кисточки, почему-то не пользовались успехом у публики. Их смотрели, высоко оценивали, но никто их не покупал. Да в самом деле, зачем покупать то, что можно без всякого труда сделать самому. Из любых бытовых отходов.
На переживания творческого характера накладывались угасшие надежды на возвращение коллекции. И это было, пожалуй, еще хуже. Ведь картины он мог написать новые, сколько хочешь, мусора у нас хватает, а вот такое собрание древних предметов уже не создать.
Тоскливо было Собакину, похожему в своем лохматом свитере на грустного сенбернара, которого вдруг забыли покормить.
Мы оставили в машине коллекцию и всех сопровождающих и вошли к Собакину только вдвоем. Я и Алешка. Нужно было подготовить художника к столь ошеломляющей радости. А он нам и в самом деле обрадовался.
– О! - сказал он, вставая. - Юные друзья мои! Наконец-то вы решились. Я все время думал о вас и понял, что мне нужно создать ваш групповой портрет. Вы отлично дополняете друг друга. Наивность во взоре младшего с остротой восприятия… Некоторая инфантильность старшего… А вместе - это портрет нового поколения, на которое мы возлагаем все наши надежды…
Прямо симфония. Но мы ее не дослушали и стали подготавливать художника к радостным вестям.
– Вы помните, мы вернули вам пистолет? - спросил я, стараясь поскорее перейти к существу дела.