– Маме! - передразнил он. - Как ты думаешь проникнуть в ихний дом, если там сидит на цепи эта зверюга?
А я никак не думал.
– Какая зверюга? Худосочный? Разве он на цепи?
– Ротвейлер! Он нас не подпустит. - И он заорал в трубку: - Ленка! Дело есть. На сто тыщ фунтов стерлингов! Бери своего Норда, встречаемся у подъезда. Без вопросов, сэр!
Ленка - это Алешкина одноклассница. Наш большой друг. Когда-то мы выручили ее из большой беды и с той поры всегда помогаем друг другу. Без вопросов и условий.
У подъезда моросил легкий дождик. Мы накинули капюшоны курток, но долго ждать не пришлось. Вскоре из арки вышли две разные фигуры - большая и маленькая. Собачья и человечья.
Ленка - девочка не очень крупная. Даже помельче Алешки. А ее Норд (какая-то труднопроизносимая порода) ростом со среднюю лошадь. И когда Ленка идет с ним рядом и кладет руку ему на холку, то ей приходится шагать на цыпочках. Издалека даже кажется, что она, как прилежная ученица на уроке, изо всех сил тянет руку вверх. Но характер у Норда добродушный. Он, видимо, осознает свою силу и мощь и попусту их не тратит.
Когда Норд увидел нас, он рванул нам навстречу, разбрызгивая от радости лужи, как большой самосвал. Но прямо перед нами он резко затормозил, сел прямо в лужу и вежливо протянул нам свою медвежью лапу. Морда его сияла всеми белыми клыками и розовым языком величиной с хорошую резиновую грелку.
– Привет, Нордик, - сказали мы ему. - Поедешь с нами?
В ответ Норд так завилял хвостом, что мигом разогнал позади себя большую лужу. Как хорошей пушистой метлой.
– А его в электричку пустят? - спросил Алешка Ленку.
– А мы ему билет возьмем.
– Детский, - сказал Алешка. - Льготный.
По дороге мы рассказали Ленке о наших проблемах.
– Сделаем, - сказала она. Без вопросов и условий.
А Лешка вдруг как-то по-новому взглянул на Норда. Как-то оценивающе. Что-то опять задумал.
Доехали мы хорошо. Сидели вчетвером в отдельном купе. И никто нас не беспокоил. Даже соседние сиденья были свободны. Наверное, потому что Норд радостно улыбался всем пассажирам своими белыми медвежьими клыками.
А Лешка, рассказывая Ленке о наших делах, все время на него как-то странно, с новым интересом поглядывал.
А потом сам себе кивнул и сказал вполголоса те же слова, что и Ленка: "Сделаем!"
Прапорщик Пеньков уволился из армии. Вернее, его оттуда вышибли. За то, что был нечист на руку - приторговывал воинским имуществом.
Прихватив на всякий случай из части пару пистолетов, несколько гранат и укороченный автомат, Пеньков начал гражданскую жизнь. Иустроился на теплое местечко в районной администрации. Но и здесь долго не удержался. Потому что, злоупотребляя служебным положением, допускал всякие пакости: брал взятки, оформлял фиктивные документы, занимался мелким вымогательством. Когда над ним сгустились тучи, Пеньков не слишком огорчился - он уже давно присматривался к ювелирному магазину с красивым названием «Топаз». Его очень вдохновляли драгоценности, которыми торговал магазин.
Муникации в канализации
Когда мы подходили к дому Зайцевых, Алешка спросил:
– Ленк, сколько времени?
Она отвернула рукав куртки:
– Без пятнадцати три.
– Укладываемся в контрольное время, - важно кивнул Алешка. - Логично, сэр?
– Логично. Только не очень понятно, - признались мы.
– Как я заметил, примерно в это время худосочный джентльмен с грязными коленками обычно уезжает на два часа на своем кабриолете. По своим темным делам.
– Ну и что?
– А вот что! - Алешка остановился и кое-что нам нашептал. - Понятно? Нам рисковать нельзя. Логично?
Не только логично, но просто здорово! Я не сомневаюсь: Алешка очень рано прославится.
– Ленк, - продолжал он свое командование, - мы изолируем худосочного, ты - собаку. Приступаем! Готовность номер раз!
Но "раз!" не получилось. И "два!" - тоже. Пришлось подождать.
Наконец худосочный джентльмен появился на шатком крыльце захваченного дома. Огляделся, как всегда подозрительно, и прошел к ракушке. Отпер ее, оставив ключ в замке, задрал створку. Вошел в гараж. Выгнал свою иномарку типа «Таврия». Снова вошел в гараж.
Вот тут и случилось и «раз», и "два".
Раз! Мы выскочили из засады, повисли на створке, и она послушно рухнула вниз.
Два! Щелкнул замок.
Мы не стали слушать, что он там будет орать, а подбежали к Ленке:
– Запускай!
Как только мы подошли к калитке, бешеный ротвейлер вылетел из своей будки и бросился к забору.
Впечатляющее зрелище! Грозный лай. Оскаленная слюнявая пасть. Толстые лапы на штакетнике. Сверкающие злобой глаза.
Но зря он так старался.
– Вперед, Норд, - тихо скомандовала Ленка.
Норд легонько толкнул мордой калитку, едва не сорвав ее с петель, вошел во двор и спокойно остановился напротив исходящего злобой ротвейлера. И мягко, с ленивым интересом посмотрел на него, склонив голову набок.
Ротвейлера словно выключили. Он, не спуская с Норда глаз, задним ходом вернулся в будку. С таким выражением на морде, будто если бы в будке была дверь, то он тут же запер бы ее на засов.
Норд тоже сделал несколько шагов. Остановился возле будки, оглянулся на Ленку.
– Лежать, - негромко сказала она. - Здесь место.
Норд плюхнулся на брюхо и положил голову на передние лапы.
– Вперед, ребята! - дала команду Ленка. - Только побыстрее!
Мы вошли в калитку и поднялись на крыльцо. Ротвейлер проводил нас тоскливым взглядом, но и только.
Не скажу, конечно, что мне было легко входить в чужой дом. Успокаивало только то, что мы делаем это с благородной целью. А не так, как это сделали нынешние его хозяева.
Мы вошли. Ничего особенного. Интерьер средненький. Без особых наворотов. Всего две комнаты и кухонка. В комнате - никаких подвалов с муникациями. Однако неприятный запах есть.
Алешка стал принюхиваться, как охотничья собака. И уверенно "взял след". Повел меня на кухню.
Это было самое маленькое и самое загаженное помещение. Мойка полна грязной посуды (так им и надо!), на столе объедки, огрызки и пустые бутылки вместе с окурками.
Здесь тоже не было никакого подвала. Зато в углу стояли две пары грязных резиновых сапог. А на табуретке валялся грязный оранжевый комбинезон.
Я беспомощно оглядывался, мечтая поскорее удрать, а Лешка уверенно принюхивался. Он удирать не собирался.