Всех членов семьи допрашивали с пристрастием – иными словами, пытали. Исключения не сделали даже для шестнадцатилетнего Бернардо, которому ничего не было известно. Под пытками все признались. Олимпио, узнав о судьбе любимой, хотел вернуться в Рим, чтобы разделить с ней хотя бы муки, но был убит по приказу одного из братьев Франческо. Тот боялся, что люди узнают о связи его племянницы с простым интендантом… надо сказать, что при данных обстоятельствах подобная щепетильность выглядела просто смехотворной. Впрочем, Олимпио тем самым избежал знакомства с папскими палачами, имевшими весьма своеобразные понятия о христианском милосердии.
Приговор оказался беспощадным. 11 сентября 1599 года, почти через год после убийства отвратительного чудовища Франческо Ченчи, на мосту Святого Ангела состоялась казнь. На эшафот взошли Беатриче, Лукреция и Джакомо. Только юному Бернардо, осужденному к каторжным галерам, сохранили жизнь, но ему пришлось увидеть собственными глазами гибель родных. Бедный мальчик лишился чувств, едва лишь первая голова скатилась на обтянутые черным сукном доски.
Беатриче с удивительным мужеством приняла смерть последней. Все оплакивали ее, ибо знали, какие страдания она перенесла. В тот же вечер римляне засыпали цветами ее гроб и с королевскими почестями похоронили возле центрального алтаря в церкви Сан-Пьетро-ин-Монторьо. Через тринадцать дней палач, которому суждено было отрубить белокурую голову Беатриче Ченчи, скончался от воспаления мозга… или от угрызений совести.
Но папу, чье жестокое правосудие столь безжалостно покарало несчастных Ченчи, не тронули ни слезы римлян, ни раскаяние излишне сентиментального палача. Юного Бернардо все-таки отправили на галеры – хотя ему едва минуло шестнадцать лет!
На рассвете 29 ноября 1563 года по черным водам лагуны в направлении Фузины бесшумно скользила плоская лодка. В ней находились трое: пожилой лодочник, управлявший своей посудиной при помощи длинного шеста, юноша лет восемнадцати и совсем молоденькая девушка. Прижавшись друг к другу, юноша и девушка постоянно оглядывались на восток, где занималась заря, – из сумрака уже начали выступать купола и колокольни венецианских церквей. Город походил на рисунок, сделанный тушью на переливчатой поверхности волн, однако оба пассажира не были склонны любоваться красотой Венеции: в глазах их ясно угадывался страх. Чувствовалось, что они напряжены до предела и пытаются расслышать, невзирая на расстояние, звон колоколов, возвещающих о бегстве и погоне. Только лодочник был беззаботен, поскольку и не подозревал об опасности. Молодые путешественники сели в его лодку на Большом Канале, попросили довезти до Фузины и заплатили кругленькую сумму в золотых монетах, поэтому сейчас он звонко распевал свои песни, радуясь неожиданной удаче.
Что же касается беглецов, то страх терзал их не напрасно: они знали, какая им уготована судьба, если погоня увенчается успехом, – смерть без всяких разговоров! Правда, юноша был всего лишь простым приказчиком в банке Сальвиати и носил скромное имя Пьетро Буонавенутри, зато девушка принадлежала к одной из самых богатых и знатных патрицианских семей Венеции. Ее звали Бьянка Капелло, она была из рода Гримани-Капелло, и ей совсем недавно исполнилось шестнадцать лет. Во всей Венеции никто не мог сравниться с ней красотой, и родители собирались выдать ее за сына дожа – Джироламо Приули…
Но все честолюбивые планы рухнули, стоило крылатому Амуру выпустить свою стрелу… Прекрасная Бьянка воспылала страстью к приказчику – к этому самому Пьетро, который не мог похвастаться благородным происхождением, зато был красив, как греческий бог. Из окна отцовского дворца она каждый день видела, как утром он входит, а вечером выходит из своего банка, расположенного напротив дома Капелло, и сама не заметила, как полюбила его. Вскоре Пьетро тоже разглядел прелестное создание за окном и в свою очередь влюбился, хотя не исключено, что к его любви примешивался тонкий расчет… Ведь никто из Буонавенутри и помышлять не мог о такой жене, как эта гордая патрицианка!
Вполне уверенный в своих чарах, Пьетро начал ухаживать за Бьянкой и быстро добился ее расположения, что не замедлило привести к весьма зримым последствиям. Нужно было на что-то решиться: если ничего не предпринимать, смерть ожидала как соблазнителя, так и соблазненную. Впрочем, при попытке бежать похитителю и похищенной угрожала все та же смерть… Но все же бегство было предпочтительнее, поскольку давало хоть какой-то шанс выбраться из этой передряги живыми.
При помощи золота Бьянки и тех денег, которые Пьетро без всяких угрызений совести позаимствовал в своем банке, влюбленные подкупили гондольеров, и ночью ко дворцу Капелло подошел остроносый ялик, встав под самым окном Бьянки. Затем гондола бесшумно отчалила и направилась к Большому Каналу, где поджидала лодка… Отныне для молодых людей не было возврата – в Венеции им обоим была уготована казнь. Именно об этом они и думали, видя, как солнце медленно поднимается над золотыми куполами собора Святого Марка. Но вот лагуна стала сужаться, превращаясь в канал, и лодка углубилась в заросли высокого тростника. Лишь тогда Бьянка улыбнулась возлюбленному.
– Мы свободны, мой Пьетро! Нам это удалось!
– Да, – словно эхо, отозвался юноша, – нам удалось…
Он произнес эти слова с удивлением, будто не мог до конца поверить в то, что это правда. Но Венеция осталась далеко позади, и догнать их было уже невозможно.
В Падуе они купили лошадей и во весь опор помчались во Флоренцию, родной город Пьетро. Здесь, в столице великого герцогства Тосканского, влюбленные были в полной безопасности – никто не посмел бы требовать их выдачи… Опьяненные свободой, они ликовали: как прекрасно быть молодыми и страстно любить!
В Венеции между тем разразился ужасный скандал, быстро переросший в драму. Семейство Бьянки, обнаружив ее бегство, возопило о неслыханном оскорблении и потребовало правосудия. Все агенты инквизиции Совета Десяти были отправлены в погоню, а венецианцам возвестили с моста Риальто, что за головы Бьянки и Пьетро назначается большая награда.
Ищейкам не удалось обнаружить беглецов, ибо вода не оставляет следов. Однако они арестовали тех гондольеров, которые помогли Пьетро похитить Бьянку. Несчастных подвергли пытке, и все они погибли, поскольку так и не смогли направить следствие на верный путь. Сходной оказалась участь дяди Пьетро, у которого соблазнитель проживал после приезда из Флоренции. Старика схватили и стали допрашивать с применением все тех же зверских методов. Он умер в тюрьме, прикованный к стене цепью.
Обо всем этом молодые люди не знали – или не желали знать. Стояла зимняя пора, и они, подобно озябшим птичкам, затаились в гнезде, то есть во флорентийском доме родителей Пьетро на площади Сан-Марко, напротив знаменитого монастыря, стены которого помнили Фра Анжелико и Савонаролу…
Разумеется, дом скромного нотариуса Буонавенутри не выдерживал сравнения с дворцом Капелло, и Бьянка испытала первое свое разочарование. Это было узкое, мрачное и унылое строение с двумя окнами, выходившими на площадь. Бьянка целыми днями разглядывала прохожих и слушала звон монастырских колоколов. Пьетро попросту запер ее в доме, ибо опасался венецианских агентов инквизиции, известных своей необыкновенной ловкостью и усердием. Она вышла из этого убежища только один раз, когда вьюжным темным вечером Пьетро повел ее через площадь в часовню Сан-Марко, и там священник на скорую руку обвенчал их, узаконив этот сомнительный союз.