— Мы привели купать коней и сами хотели выкупаться, но… — Гарав кивнул на реку. — Говори тише, уважаемый господин, мы увидели их случайно и хотим уйти. Да и тебе незачем на них смотреть.
— Прости, это, конечно, ваша земля, но он наш рыцарь, — добавил Фередир, не поясняя, кто — «он», и так было понятно.
Краснолицый не обиделся и не удивился. Он лишь посмотрел на островок — спокойно и чуть грустно — чуть — чуть, но явственно, так явственно, что и мальчишки невольно оглянулись: уж не произошло ли там чего нехорошего [29] Нет. Эйнор и Ганнель по — прежнему стояли, не двигаясь… А человек сказал, засмеявшись:
— Можно шептать тише мыши — или вовсе словно ночной ветерок. Но сейчас моих слов не услышат, даже если взреву, как горный поток. Не бойтесь, воины — ночь тиха, и будьте спокойны, они слышат лишь свои вздохи… Нам и правда — идти пора. А они простоят до утра… Ну — ка, пошли — а ну? Слышите, ветер в ивах уснул. Да и кони ваши попьют, а потом домой прибегут.
Мальчишки не заметили сами, как пошли по бокам от этого человека. Он вышагивал себе и что — то говорил при этом (Гарав потом не мог вспоминить, что именно, но что — то очень интересное и весёлое). Они как — то сами собой оказались на лесной полянке, где стояли два стога, похожие в лунном свете на какие — то странные палатки. Сопровождающий мальчишек положил руки им на плечи:
— А ну — ка, храбрые воины — вот ложе достойное. Полезайте в сено — и спать до утра. А там вас разбудят, как будет пора.
Он подтолкнул мальчишек — и те, зевая, поплелись к ближайшему стогу. Кое — как выскребли себе в нём нору, забрались внутрь — ногами, головами наружу — и уснули, едва успев положить головы на руки…
…Гарав проснулся под утро, когда солнце ещё не встало. Поляну окружали зыбкие белёсые стены тумана. На траве лежала сплошным покровом роса, и по этой росе беззвучно танцевали — кружились, держась за руки и глядя друг другу в глаза, как на реке — Эйнор и Ганнель. А у самого стога сидел, кивая головой и руками водя по струйкам тумана, ночной бард и стояли все три коня; Гараву почудилась музыка, тонкая и прекрасная. Он долго смотрел на этот странный танец и слушал неслышимую музыку, пока не уснул снова…
…А когда уже почти в полдень их разбудил Эйнор — Гарав так и не смог понять, было ли всё то, что было ночью.
Эйнор ничего не сказал.
Спросить же сам Гарав просто не осмелился.
То, что Эйнор волнуется, Гарав заметил не сразу.
Если честно, он обалдел при виде Зимры.
Все трое прилипли к борту корабля — только Эйнор стоял молча, не сводя глаз с наплывающего города, а Фередир буквально отрывал Гараву рукав и твердил, захлёбываясь:
— Видишь? Вон порт! Вон смотри — чёрные корабли и красные паруса — харадские! А вон под чёрными парусами — это гондорские… а, смотри — смотри — смотри — эльфийский корабль! Вон, гляди! Олло Нэлтиль, это и есть Олло Нэлтиль — а вот это всё — Трёхбашенная Крепость, нас там ждут и мы там живём! То есть, теперь и ты будешь жить! Гляди, Волчонок, ну гляди же — правда здорово?!
Гарав кивал заворожённо. Спору нет, Форност был больше и, пожалуй… величественней, что ли? Но Зимра словно бы взбегала вверх по склонам гор, и среди густющей сочной зелени белели полосы мощёных улиц и алели крыши домов. Казалось, город устремился в небо — и венчает его на высочайшей горе, словно корона с тремя зубцами, белая с жёлтым трёхбашенная крепость. Море было спокойным, зеленоватым, и корабли на этом фоне казались поставлеными на почти ровную ткань изяшными модельками…
…Пять дней на речном корабле, тянувшем плоты из строевого леса — в Зимру, а оттуда на верфи в Гондор — были скучными. Корабль шёл под парусами и имел в длину не больше двадцати шагов — ложась на носу, человек рисковал уткнуться головой в конские крупы на корме. Пашке помнилось по фильмам, что на плотах плавают люди и даже жгут костры. Но здесь такого не было, хотя хвост из плотов был солидный. Экипаж — три человека — из дельты, похожие на пригорян, но говорившие не на адунайке, а на каком — то странном языке, который немного знал Фередир — отнеслись к пассажирам с лошадьми совершенно без восторга и примирились с ними только после появления трёх зарни. Учитывая, что как — то заботиться о пассажирах они не собирались — как и причаливать по пути — заработок достался им за просто так.
— Они не любят нас, потому что раньше в лесах по всему Эриадору как раз они и жили, — пояснил Фередир Гараву как — то, когда они сидели на борту, держась за ванты, был вечер, и берега дико медленно ползли мимо. — Везде, повсюду. Мои предки тогда ещё не перешли Мглистые горы, а нуменорцы строили крепости на берегу. Потом нуменорцы стали рубить лес… Пригоряне, дунландцы на востоке и эти вот, жители плавней — они все одного народа. Вообще — то моя семья с ними дружит, но эти какие — то совсем угрюмые…
…Дважды Гараву снилась Мэлет. Или это были не просто сны, потому что Мэлет разговаривала вполне осмысленно, улыбалась и вообще как будто сидела рядом. А один раз приснился Карн Дум. И взгляд Ангмара. После этого сна Гарав проснулся, весь дрожа, и до утра просидел у борта, вспоминая слова Эйнора — «он не оставит тебя в покое», как — то так сказал рыцарь. Да что ж мне, до конца дней своих бояться, разозлился он в конце концов. Короче, к утру Гарав утвердился в двух вещах: Ангмар следует уничтожить ради его личной безопасности; в плен на этой войне ему более попадать нельзя…
Даже экипаж оживился — то ли от того, что избавится от пассажиров, то ли потому, что скоро продаст груз. Фередир просто ликовал. А Эйнор… Эйнор, придерживая рукоять Бара, смотрел на крепость и чуть шевелил губами. Потом встряхнулся:
— Мы собираемся, — сказал он и откашлялся. — Прибыли.
Кораблик подошёл к причалу бортом, ловко сбросив буксировочные концы — плоты продолжали плыть сами по себе — вперёд по течению, туда, где их ждали на берегу и на лодках люди с баграми. Но Гарав не смотрел туда. Придерживая повод Хсана, он свёл его — последним — на берег по колеблющимся сброшенным сходням. Вёл и видел, как пальцы свободной руки Эйнора комкают подол куртки.
После пяти дней на палубе хотелось пробежаться. Просто и тупо пробежаться. В воздухе пахло морем и цветами. Пристань была выложена белыми каменными плитами, и люди вокруг — занятые своими делами — были похожи и непохожи на обитателей Форноста. Нуменорцев Гарав почти не видел — большинство были светловолосые родичи Фередира (и, видимо, самого Гарава, если так можно сказать), много встречалось харадримцев. Одеты люди оказались легче и ярче, чем на севере, но в целом похоже.