Кругом хватало пацанов и женщин, да и мужчины тоже имелись. Это тоже надо отметить — ополчения не собирают. Непонятно, кстати, почему, город немаленький… ну да и ладно, просто перескажем.
Артур уже выяснил, что стены охраняются неплохо, но плохи сами по себе (впрочем, это было ясно сразу), а большая часть гарнизона — пехота, занятая спешными тренировками и авральным приведением в порядок «матчасти». Вечная беда вот таких сонных от сознания своей безопасности гарнизонов торговых мест… Артур даже пожалел Тале-Тиалу. Если не подоспеет этот неведомый Сиано Демо — Григорию Викторовичу вряд ли понадобятся тридцать с лишним тысяч воинов, чтобы взять город. Хватит и восьми, ну — десяти тысяч. Остальные можно развернуть в тыл — на случай внезапного нападения — и укрыть за возведёнными валом и рвом. Тоже посоветовать, что ли? И лучников, кстати, совсем мало, их только что повели тренироваться куда-то за арсенал.
Надо посмотреть.
Артур неспешно дожевал лепёшку, вытер пальцы об одежду, поднялся и нога за ногу пошёл туда, куда скрылся отряд лучников…
…Лучники тут были фиговые. Фиговые вообще, а не эти конкретно — тянули руку с тетивой щепотью к груди, а не согнутыми пальцами к уху. Может быть, поэтому семь мишеней из десяти ещё были…
Ещё были живы.
Мишенями служили рабы. Очевидно, их привели какой-то другой дорогой и привязали за ошейники на верёвки длиной метров по пять к столбам, поставленным на несколько большем расстоянии друг от друга. Потом дали овальные пехотные щиты и теперь метров с пятидесяти садили по этим мишеням то залпами, то по одиночке. Трое рабов лежали убитые наповал (один вообще походил на страшного ежа), ещё у троих в телах торчали стрелы, но они продолжали бегать и прикрываться щитами.
Тут тоже были зеваки, поэтому Артур ни у кого не вызвал подозрений. Хотя он не был уверен, что сможет не вызывать подозрений и дальше.
Про себя мальчишка знал совершенно точно, что ни за что на свете не смог бы выстрелить в человека, который не способен защищаться. Разве что расстрелять предателя. Но это же совсем другое!!! Неужели они — эти воины — не понимают, что происходящее ужасно, постыдно в первую очередь для них самих?! Артур увидел, как один из рабов, отбросив щит, упал на колени — очевидно не в силах больше выносить этой страшной игры — и закрыл ладонями глаза. В него немедленно вонзилось не меньше пяти стрел. Почти тут же упал ещё один, уже раненый в плечо — стрела попала ему в лицо над верхним краем щита…
Артур отвернулся, чтобы уйти. И… и услышал отчаянный звонкий крик:
— Да кинь же мне щит, блин, баран!!!
Мальчишка развернулся, как ужаленный. Как раз тут упал второй раненый — не успел поднять щит и получил стрелу в грудь. Но на него Артур и не взглянул. Он буквально зашарил глазами по столбам, около которых метались обречённые. И увидел!!! Как же он не заметил сразу!!! Может быть, из-за того, что вообще не хотел на это смотреть?..
Светло-русый длинноволосый мальчишка, тощий, но крепкий, жилистый, держа щит одной рукой, как раз ловко пригнулся за ним, упав на колено — стрела пролетела над верхним краем, ещё одна вонзилась в щит. Там уже торчали две целых и несколько обломков. Мальчишка резко выпрямился, ударом окровавленной руки обломил древки — чтобы щит не тяжелел от стрел. Крикнул снова — но матерные ругательства тут понимал один Артур…
Упал ещё один — получил стрелу в спину, неудачно повернувшись.
— Кинь щит! — крикнул мальчишка по-русски одному из оставшихся, у ног которого лежал откатившийся щит кого-то из убитых. То ли собирался взять щит на вторую руку, то ли заменить свой, уже всё-таки потяжелевший от обломков стрел… Опять ловко укрылся за щитом, перекатился, заставив лучников пульнуть по пустому месту…
Упал раненый — стрела попала в горло. Последний — тот, около которого лежал щит — бросил свой и что-то закричал.
— Трус! — со слезами крикнул пацан. И повернулся к толпе. — Сволочи, гады!
Упал предпоследний. Но Артур не видел этого. Он видел только бешеные мокрые глаза мальчишки, ходящую ходуном грудь, на которой пот и пыль превратились в грязь…
Несколько стрел сразу ударили в щит — мальчишка отшатнулся, чуть не упал. Обломил их… В толпе что-то кричали, и Артур неожиданно уловил, что крики сочувственные. Но мальчишке было, конечно, не до этого.
Лучники выпустили ещё с полдюжины стрел и опустили луки, переглядываясь растерянно. Мальчишка тоже опустил щит, навалился на него. Видно было, как старается он отдышаться… А от воинов тем временем отделился один и, на ходу доставая меч, пошёл к упрямой живой мишени.
Артур не успел даже ничего подумать или сделать.
— У-ухххх!!! — выдохнула толпа, и этот выдох заглушил короткий противный хруст. Щит, брошенный мальчишкой, как спортивный диск, ударил подошедшего на три шага воина в горло. Тот рухнул на спину, и мальчишка, в один прыжок добравшись до него, выхватил из руки меч, перерезал привязь и добрался до щита как раз в тот момент, когда в него полетели первые стрелы опомнившихся лучников. Переждав залп, мальчишка вскочил и закричал:
— Подходите! Все! На меня, на одного! — и засмеялся горлом.
Переглядываясь и переговариваясь, лучники двинулись вперёд, обнажая мечи. Но не успели они сделать и двух шагов, как послышался истошный вопль их командира.
Все — и воины, и следившая за происходящим, затаив дыхание, толпа зрителей, и даже пригнувшийся за щитом мальчишка — поглядели в ту сторону.
Командир стоял в напряжённой позе, запрокинув голову. Не своей волей — за бороду его держал высокий, коротко стриженый парень, по виду — нищий. А в правой руке он сжимал нож, который вдавил под кадык бородачу.
— Всем стоять на месте, — сказал парень на незнакомом никому языке. Но и так всё было ясно до предела. А парень спросил, повысив голос: — Там, за щитом, ты кто?
— Кир… Кирилл, Сигаев, — раздался из-за щита горловой всхлип. — А ты?
— Свой. Только не надо обмороков. Нам ещё отсюда выбираться, — парень надавил ножом на горло засучившего ногами командира лучников. — Иди сюда, Кирилл.
* * *
— Оля, — позвал Олег. — Оля, это ты, Оля?
Глаза девчонки приоткрылись. Их затягивала муть, Олега она не видела. Сухая корка пены на губах разломилась, девчонка простонала:
— Не… буду… не… заставите… ни… за… что… — потом у неё вырвался громкий, мучительный стон, и она повисла на вывернутых руках и натянувшихся волосах.
Амбал, наблюдавший за мальчишкой с подозрением, оторвался от стены и шагнул вперёд. Странно; мальчишка-бродяжка говорил на том же языке, на котором говорила эта сумасшедшая злючка, которую обламывали уже три дня — после покупки, казавшейся такой удачной и, похоже, оказавшейся на деле совершенно убыточной. А языка-то никто не понимал… Впрочем, это дело хозяйки. А его дело — гонять вот таких…
Олег отшагнул чуть в сторону, не сводя глаз со здоровяка. Бросил взгляд на Ольгу. Протянул руку за ножом. Вышибала усмехнулся — а точнее оскалился — и положил лапищу на дубинку за поясом.