— На вершине снежного сугроба сидит человек, рядом лежит перевёрнутая машина. Мимо едет ещё один, притормаживает, кричит из окна: «Что тут случилось?!» А первый отвечает: «Не знаю, я сам только что тут очутился…» Привет, Хирст.
— Очнулся, слава богам! — выдохнул тот и помолчал, пережидая спазм в горле. — Спина очень болит?
Скривившись, Олег прислушался к себе:
— Болит… А что, там очень страшно?
— Очень. — признался Хирст честно. — Как будто тебя палашом рубили.
— Может, и рубили, не помню… У нас пить есть? В смысле, вода есть?
Хирст напоил Олега. Потом тихо спросил:
— Чего они хотели?
Олег помолчал. Отвернулся к стене и внятно, коротко, но точно рассказал обо всём, ничего не скрывая.
— Короче, мне до предательства оставался один шаг, — беспощадно заключил он. — За это с меня ещё не так надо шкуру спустить.
Хирст помолчал — что тут скажешь? Олег попытался сесть — и не удержал длинного стона.
— У меня плохие новости, — тихо сказал Хирст.
— Да ну? — хмыкнул Олег. — Я бы удивился, случись наоборот…
— Нас стали поить и кормить.
— Это — плохая… — Олег осекся, его лицо окаменело. — А. Понял. Ну и что с нами сделают?
— Скорее всего — сдерут кожу, а потом посадят на колья, — ответил Хирст. — Люди так живут ещё дня по два…
— Меня это не устраивает, — Олег перевёл дыхание. — Я всегда раньше думал — зачем американцы в набор для выживания обязательно кладут библию. А теперь понял — это на случай, если всё остальное не поможет… У тебя библия есть?
— Нет, — серьёзно ответил Хирст. — А кто такие американцы, это твой народ?
— Нет, слава тебе, господи. Так нет библии?
— Нет, но есть добрый совет, — Хирст сел поудобнее:
— Если враги
Тебя окружили —
Найди в себе силы,
Уйди достойно,
Как подобает
Отважному мужу…
— Поня-атно-о… — протянул Олег. Усмехнулся, пожал плечами, застонал снова. Потом засмеялся и признался: — Страшно… Вот фигня — жить-то осталось всего ничего, а я всё равно хочу дожить… Слушай, я не умею, — он огляделся. — Что тут можно сделать-то?
Хирст обхватил руками колени. Сказал в сторону:
— Я умею. Нас этому учат, как только сажают в седло, чтобы никто не говорил, что видел раба-англианина… Только это очень больно. Недолго, но… очень. Я не хотел умирать один. И я надеялся… — лицо Хирста на миг стало совсем детским, как у смертельно обиженного пацана. — Что меня… что выручат… — и он со всхлипом вздохнул.
— Тогда давай сейчас, — предложил Олег. — Чего тянуть? Я только больше бояться буду.
— Подожди… — Хирст вдруг задумался. — Самоубийство вещь почётная, но… я вот только сейчас подумал. А если попробовать бежать?
— Бежать? — Олег звякнул цепью. — Не выйдет…
— А что мы теряем? — глаза Хирста опасно блеснули. — В крайнем случае, нас убьют они. Это легче. Можешь мне поверить, в бою умирают очень легко. Один я бы не смог. А вдвоём можно попытаться…
— Давай, — кивнул Олег. Англианин стиснул его колено горячими сухими пальцами:
— Только надо будет убивать. Ты сможешь?
* * *
— Да уберите же его! Он сдох, я говорю вам, сдох! А-а-а, уберите его!!!
Стражнику уже порядком надоели эти истошные вопли, от которых сотрясалась стена. Северянин вопил с таким ужасом, что в немудром мозгу кочевника непривычно завозились мысли — похоже, там правда померли. Позвать Юргила и сказать, что поротый подох?.. Нет, лучше зайти и посмотреть…
Он передвинул на живот автомат, отодвинул полог и вошёл внутрь, прихватив с собой факел.
Орущий мальчишка скорчился в углу — подальше от своего товарища — и молчал, только дрожал. А второй вытянулся лицом вниз, раскидав руки. Повёрнутое вбок лицо было неподвижным, только глаза стеклянно отражали зыбкий огонь факела.
Будь мальчишка здоровым, кочевник — при всём его невеликом уме — не поверил бы. Но он видел, как северянина били — и в смерти после этого не было ничего неестественного. Надо идти к Юргилу, нести ключи, расковывать труп… Но сначала всё-таки самому убедиться, что помер.
Не спуская ствола автомата с Хирста, кочевник подошёл и нагнулся над Олегом.
Олег набросил ему на шею петлю из цепи — и рванул, как раз в тот момент, когда кочевник больше всего подался вперёд и вниз. Стражник ухнул и зарылся носом. Олег уперся ногой ему в плечо и потянул изо всех сил; Хирст, загремев цепью, прыгнул на спину кочевника и резким рывком рук сломал ему шею. Тело содрогнулось и издало отвратительный звук.
— Готов, — сказал Хирст. — Ключей у него нет, попробуем так…
Он высвободил из-под тела автомат. Олегу сперва показалось, что это «калашников», но потом он различил, что оружие просто похоже — магазином и прикладом, и всё. Не как те винтовки, которые были у захвативших его в степи.
— Хочешь перебить выстрелом? — тяжело дыша, спросил Олег. Спину резало, но боль почти не ощущалась, её забивали азарт и вспыхнувшая надежда на свободу. Хирст промолчал, и Олег понял, что сказал глупость. Англианин просунул ствол до мушки в кольцо, приклёпанное к ошейнику Олега и начал крутить. Олег молча заколотил ногой по земле — ошейник врезался в кожу, но, когда боль стала невыносимой, кольцо отскочило со щелчком.
— Давай ты, — Олег ощутил в руках тяжесть автомата. С ошейником Хирста удалось справиться быстрее, и мальчишки нагнулись над трупом…
— Всего четыре магазина, — Хирст прямо на голое тело закрепил на бёдрах потрескавшийся ремень с подсумками. — О, пистоль.
Олег уже сдёрнул с крепления кобуру с длинные тяжёлым пистолетом, молча проверил его, посмотрел запасную обойму, ухмыльнулся, на миг нацепив кобуру на… как бы сказать помягче? Хирст подавился смешком и подал Олегу ещё две маленьких ручных гранаты, круглых и увесистых.
— Запасные, под кобуру повесь, — тоже прикололся он. Олег не сразу понял шутку, но потом с трудом удержал смех.
Мальчишки подошли ко входному пологу.
Тот откинулся им навстречу…
…Уже начавший входить кочевник выкатил глаза, но не растерялся и ловко отскочил, когда Хирст попытался его схватить. Впрочем, это не спасло любопытного — Олег выстрелил ему прямо в грудь с расстояния вытянутой руки, опалив халат. Кочевник попятился и тяжело упал на спину. Олег (не испытывавший ничего, кроме азарта) коршуном метнулся вперёд, за оружием, не обращая внимания на встревоженный вопль неподалёку — происходящее заметили, побег фактически сорвался. Когда Олег с оружием руке бросился (на четвереньках) обратно, отовсюду уже бежали кочевники.