Позже в этот день Гаю удалось переговорить с майором, телефон которого очень долго был занят.
– Я спрашивал о вас, Краучбек. Боюсь, что ничем не смогу помочь. Этот приказ исходит от самой высокой инстанции.
– Но почему?
– Об этом вы, вероятно, знаете больше, чем я.
– Во всяком случае, я могу подождать прибытия моего бригадира. Вы не возражаете?
– Сожалею, старина. Вам приказано убыть в Суэц завтра в семь ноль-ноль. Явитесь сюда в шесть пятнадцать… Сам я буду отсутствовать, но вы найдете здесь другого. Надеюсь, вам предстоит приятное путешествие. «Кэнэри Касл» – довольно устойчивая посудина. Она битком набита пленными макаронниками.
В этот вечер состоялся большой прием. Приехала большая часть греческой королевской семьи. Гай с большим трудом улучил момент, чтобы переговорить с миссис Ститч наедине. Когда ему это наконец удалось, он попросил:
– Джулия, вы способны добиться всего. Устройте так, чтобы меня оставили здесь.
– О нет, Гай. Я никогда не вмешиваюсь в дела военных. Элджи это совсем не понравилось бы.
Позже, в тот же вечер, укладывая свои вещи, Гай наткнулся на красный личный знак, привезенный им с Крита. Он не был знаком с установленной для таких случаев процедурой, не знал, куда и кому адресовать этот знак. После некоторого размышления он написал на листе плотной бумаги, которой пользовалась миссис Ститч: «Снят с трупа английского солдата, убитого на Крите. Точное место захоронения неизвестно». Не подписав, Гай сложил листок, сунул его в конверт и надписал просто: «Главный штаб войск на Ближнем Востоке». «Так или иначе, – подумал он, – знак попадет к кому следует».
Однако на следующее утро, увидев миссис Ститч уже на ногах, одетой и ожидающей, чтобы проводить его в дорогу, Гай подумал, что существует более надежный способ выполнить свой долг.
– Джулия, – спросил он, – как, по-вашему, Элджи сможет поручить кому-нибудь из своих подчиненных выполнить за меня одно дело?
– Конечно. А что именно?
– Всего лишь небольшое незавершенное дело, оставшееся с Крита. Я не знаю, кому надо послать вот это. Секретарь Элджи, видимо, знает.
Миссис Ститч взяла конверт, взглянула на адрес, затем нежно поцеловала Гая.
Когда машина тронулась, она помахала конвертом, потом, войдя в дом, бросила его в корзинку для ненужных бумаг. В ее глазах плескалось огромное, безбрежное море с мчащимися по ветру крылатыми парусниками.
– Добрый вечер, Джоуб.
– Добрый вечер, сэр. Очень рад видеть вас снова.
– Кажется, у вас здесь довольно тихо.
– О, не сказал бы, сэр.
– Я имею в виду воздушные налеты.
– О, это верно, сэр. Теперь они кончились. Все, что есть у Гитлера, он теперь использует на русском фронте.
– Мистер Бокс-Бендер прибыл?
– Да, сэр, он здесь.
– Привет, Гай, вы вернулись?
– Привет, Гай, где это вы пропадали?
– Послушайте, Гай, вы были вместе с Томми? Ужасно скверно получилось с Эдди и Берти!
– Не повезло Тони Лаксмору, он попал в плен.
– Вам-то, во всяком случае, удалось улизнуть.
– А как Томми?
– А как Айвор?
– Я был ужасно рад, когда узнал, что с Айвором все в порядке.
– А с Элджи и Джулией приходилось встречаться?
– А, вот и ты, Гай! – сказал Бокс-Бендер. – Я ждал тебя. Если не возражаешь, мы сразу поднимемся наверх и приступим к обеду. Мне надо вернуться в парламент. Кроме того, в наше время, если не поспешить, все будет съедено без тебя.
Гай с зятем протолкались через окружавшую их толпу и поднялись наверх в общую столовую. При свете канделябров официанты разносили скудный обед. Было еще только половина восьмого, но большинство столов оказалось занятыми. Гай и Бокс-Бендер нашли свободный столик в центре зала.
– Надеюсь, все останется между нами. Мне кое о чем надо обязательно переговорить с тобой. Лучше возьми суп. Другое блюдо приготовлено из яичного порошка. Как прошло путешествие?
– Восемь недель.
– Восемь недель! Ты привез что-нибудь с собой?
– У меня были апельсины. Испортились во время перехода.
– О-о! Не оборачивайся. Элдерберри ищет свободное место… Привет, Элдерберри, хотите сесть с нами?
Элдерберри сел за их стол.
– Слышали об итогах недели «Танки для России»?
– Да, – ответил Бокс-Бендер.
– Макс здорово придумал.
– Хотелось бы мне посмотреть на Гарольда Макмиллана, стоящего навытяжку под пение «Красного знамени».
– Я видел это в кинохронике. И миссис Майскую, торжественно снимающую покрывало с портрета Сталина.
– А вы знаете, это сработало, – сказал Бокс-Бендер. – Производство поднялось на двадцать процентов. Двадцать процентов! А ведь предполагалось, что они уже отдали все свои силы.
– А эта забастовка в Глазго. Она не прекратилась бы, если бы не кампания «помощь России».
– Да, так пишут в «Экспрессе».
– Танки для России? – спросил Гай. – Впервые слышу об этом. В танках достаточно остро нуждаются и в пустыне.
– Не беспокойся, там тоже получат их, – успокоил его Бокс-Бендер. – Естественно, рабочие страстно хотят помочь России. Это их так научили. В том, что они берут ведро с красной краской и повсюду малюют огромными буквами «Добрый старый дядюшка Джо», серпы и молоты, плохого ничего нет. Это смоется. Танки попадут туда, где они больше всего необходимы. Можешь быть уверен.
– Имейте в виду, я целиком за русских, – предупредил Элдерберри. – За последние несколько недель нам пришлось во многом перестроиться. Они замечательно дерутся.
– Жаль, что они продолжают отступать.
– Заманивают, Гай, заманивают.
Ни Элдерберри, ни пища не вызывали желания засиживаться за столом.
– Послушай, – оживленно начал Бокс-Бендер, оказавшись наедине с Гаем в углу бильярдной, – у меня мало времени. Я вот что хотел показать тебе. – Он извлек из своей записной книжки бумажку с отпечатанным на ней текстом и вручил ее Гаю. – Что ты скажешь на это?
Гай прочитал: «Духовная борьба» Фрэнсиса де Сэйлса, «Христос – идеал монаха» аббата Мармиона, «Божественные письма» дона Джона Чэпмэна, «Как почувствовать присутствие бога» Лоуренса».
– Я полагаю, здесь должно стоять не дон Джон, а его преосвященство [71] Джон, – заметил он.