Первая неделя февраля не внесла в погоду никаких изменений. Кругом все застыло и онемело. Лишь изредка и на короткое время, в полдень, облачное небо пробивали слабые лучи солнца; в остальное время небо было низким, серым, более темным, чем покрытая снегом холмистая прибрежная местность, а над морским горизонтом и вовсе мрачно-свинцовым. Лавровые деревья вокруг Кут-эль-Амары обледенели, на дороге образовались борозды из хрустящего снега.
Утром в среду – первый день великого поста – Гай встал рано и отправился к мессе.
Не смахнув следы пепла со лба, он позавтракал и поднялся пешком на холм, к Кут-эль-Амаре. Здесь все были по-детски возбуждены.
– «Дядюшка», вы слышали? К нам прибыл бригадир!
– Он был здесь еще вчера вечером. Я вошел в холл, а он стоит там, во всем красном, рассматривает что-то на доске объявлений. Я выскользнул оттуда через боковую дверь. И все другие, кто заходил туда, быстро сматывались. Мне почему-то кажется, что ничего хорошего его приезд нам не принесет.
Зазвенел школьный колокольчик. Эпторп, теперь уже выздоровевший, посещал все занятия в составе той же группы, что и Гай.
– Бригадир приехал, – сказал Эпторп.
– Да, я слышал.
– По-моему, ему давно надо было сделать это. Здесь много всего, в чем следует навести порядок. Начиная с руководства.
Их привели в гимнастический зал и, как всегда, разделили на четыре подгруппы. Всем предстояло приступить к постижению тайн стрельбы по отметкам, или, иначе, кинжального огня.
– Материальное обеспечение занятий, – сказал старший инструктор-сержант, – пулемет, запасной ствол, учебные патроны, диски, сумка подносчика, тренога, прицельный колышек и приспособление для ночной стрельбы. Понятно?
– Понятно, сержант.
– Понятно, да? А кто-нибудь видит, чего у нас не хватает? Где прицельный колышек? Где приспособление для ночной стрельбы? Их нет. Так вот, этот кусочек мела заменит колышек и приспособление. Понятно?
Через каждые полчаса подавалась команда «Вольно» для десятиминутного отдыха. Во время второго такого перерыва поступило предупреждение:
– Прекратить курить! Приближаются офицеры. Группа, смирно!
– Продолжайте, сержанты, – раздался незнакомый большинству голос. – Никогда не прерывайте занятий. Не смотрите на меня, джентльмены. Смотрите только на пулеметы.
Это был Ритчи-Хук в форме бригадира, сопровождаемый начальником школы и его заместителем. Он обходил одну за другой все подгруппы. Кое-что из сказанного им в той или иной подгруппе доносилось до уголка, в котором занималась подгруппа Гая. Чаще всего его голос был сердитым и даже гневным. Наконец Ритчи-Хук приблизился к подгруппе Гая.
– Первый расчет, приготовиться!
Два молодых офицера легли на дощатый пол и доложили:
– Диски и запасной ствол в порядке.
– Действуйте!
Понаблюдав минуту-две за действиями офицеров, бригадир приказал:
– Встаньте вы, двое. Всем стоять вольно. А теперь скажите мне, для чего нужна стрельба по отметкам?
– Чтобы лишить противника какого-нибудь участка посредством перекрывающих друг друга обстреливаемых зон, – сказал Эпторп.
– Звучит так, будто вы намереваетесь лишить его сладостей. Я хотел бы слышать как можно меньше о том, чего вы намерены лишить противника, и как можно больше о том, как вы будете уничтожать его. Запомните это, джентльмены. Любой план огня составляется для уничтожения противника. А теперь вот вы, первый номер, у пулемета. Вы только что прицеливались в этот кусочек мела на полу, правильно? По-вашему, вы попадете в него?
– Так точно, сэр.
– Посмотрите еще раз.
Сарам-Смит опустился на пол и тщательно прицелился.
– Так точно, сэр.
– С прицельной рамкой, стоящей на тысяче восемьсот?
– Нам была задана такая дистанция, сэр.
– Черт возьми, какой же смысл прицеливаться в кусочек мела в десяти ярдах от вас с прицельной рамкой, стоящей на тысяче восемьсот?
– Это стрельба по отметкам, сэр.
– По каким отметкам?
– По кусочку мела, сэр.
– Кто-нибудь может подсказать ему?
– У нас нет прицельного колышка и приспособления для ночной стрельбы, сэр, – сказал Эпторп.
– Какое, черт возьми, это имеет отношение к тому, о чем мы говорим?
– Именно поэтому мы используем кусочек мела, сэр.
– Вы, молодые офицеры, изучаете стрелковое оружие вот уже шесть недель. Неужели никто из вас не скажет мне, для чего нужна стрельба по отметкам?
– Для уничтожения, сэр, – несмело сказал де Сауза.
– Для уничтожения чего?
– Прицельного колышка и приспособления для ночной стрельбы, если они есть, сэр. А если нет, тогда – кусочка мела.
– Вот те на! – И опешивший бригадир широкими шагами вышел из гимнастического зала. Сопровождавшие офицеры поспешили за ним.
– Вы чертовски подвели меня, – сказал инструктор-сержант.
Через несколько минут им сообщили приказание: в двенадцать часов всем офицерам собраться в столовой.
– Ну, теперь всем всыпят по первое число, – предположил Сарам-Смит. – Надо полагать, что и у нашего начальства денек сегодня не из приятных.
О том, что Сарам-Смит был прав в своем предположении относительно начальства, можно было судить по мрачному выражению лиц руководящих офицеров, когда они уселись в школьной столовой напротив своих подчиненных. Столы уже накрыли для второго завтрака, и в зале стоял резкий запах варящейся на кухне брюссельской капусты. Все сидели молча, как в монастырской трапезной. Бригадир встал. Cesare armato con un occhio grifagno [17] . Как бы намереваясь изречь необыкновенное благоволение, он сказал:
– Курить нельзя, джентльмены.
Все сидевшие в столовой были в таком подавленном состоянии, что закурить никому и в голову не пришло бы.
– Но это не значит, что вы должны сидеть, словно по команде «Смирно», – добавил он, ибо все инстинктивно выпрямились и застыли. Некоторые попробовали принять непринужденную позу, но в общей массе атмосфера напряженности сохранилась. Триммер оперся локтем о стол, зацепил нож, и тот зазвенел. – Время есть еще не наступило, – сказал бригадир.
В этой обстановке Гай не очень удивился бы даже в том случае, если бы бригадир достал прут и вызвал Триммера для того, чтобы наказать его. Еще не было высказано никаких претензий или обвинений, не было сделано никаких особых замечаний (кроме замечания Триммеру), но под свирепым взглядом этого одноглазого человека все чувствовали себя виноватыми.