– Добрый день, Роксалана Юрьевна, – подкрался к девушке суетливый низкорослый мужичок. – Насколько мне известно, моя клиентка продала вам медальон в виде медной змейки с двумя рубинами. Вы ведь не станете возражать, если мы заснимем процесс передачи в присутствии трех свидетелей на видео? Юра, снимай.
Оля вальяжной походкой бывалой проститутки подошла к миллионерше, сняла со своей шеи кулон и передала Роксалане:
– Владей, подруга!
– Ну, ты сука… – не утерпела от тихой оценки происходящего миллионерша.
– И тебе всех благ. – Ольга подняла ладонь, пошевелила пальчиками, как бы прощаясь, и направилась обратно к «Акуре».
– Должен вас предупредить, Роксалана Юрьевна, – ласково улыбнулся мужичок, – что моя клиентка связана весьма напряженной работой, а потому у нее почти всегда найдется алиби на любое возможное время любого дня. А также напоминаю вам, что ваш договор не предусматривает для нее запрета носить дубликат проданного вам кулона. Очень рад был вас увидеть. Всего доброго, Роксалана Юрьевна.
«Акура» откатилась чуть назад, развернулась и умчалась с парковки.
– А-а-а!!! – В бессильной ярости Роксалана швырнула амулет следом и с разворота шарахнула обоими кулаками о капот своей машины. С минуту размышляла, а потом все-таки признала поражение: – Ладно, Олежка, этот раунд выиграл ты. Но только игра еще не закончена. Я тебя все равно достану! Никуда ты, мой милый, не денешься…
* * *
Одно из главных сокровищ прозрачных, нежных и переливчатых русских рек – это чудесный радужный жемчуг, вырастающий в теле крупных пресноводных ракушек, что живут, одним краем зарывшись в песок, а другим, острым и крепким, торча наружу. Именно на этот острый перламутровый резак и наступил Олег на третий день пути, собравшись на рассвете тащить лодку дальше вверх по реке.
– Что за негодяй их тут набросал! – тихо ругаясь, он на спину завалился в лодку, вывернул ногу, рассматривая ступню. Порез был длинный и довольно глубокий, сильно кровоточил. – Ну, электрическая сила! Теперь неделю хромать придется… Сирень, подай туесок из малого мешка. Нужно хоть календулой засыпать. И перевязать, чтобы запеклась. Вот проклятие! На пару дней я, считай, вообще без ноги…
Лесная ведьма чуть наклонилась, вытянула руку, провела ею над ступней – и кровотечение тут же остановилось, рана закрылась длинной коричневой коркой.
– Спасибо, Сирень, – с облегчением отпустил ногу Середин. – Берегини хорошо научили тебя своему искусству. Низкий им поклон.
– Лешие тоже, – добавила девочка. – Но ступать на эту ногу два-три дня тебе не нужно. Рана может разойтись. Пусть мясо хоть немного схватится.
– Ладно… – перевернувшись на четвереньки и приволакивая поврежденную ногу, Олег перебрался на корму, взялся за весло. – Поплывем пока так.
Девочка чему-то рассмеялась, легла на спину на скамью поперек лодки и закрыла глаза. На правом берегу затрещали кусты, из них вышел могучий сохатый с похожими на лопаты рогами, ступил в воду, подхватил зубами веревку и направился вверх по Ветлуге, быстро волоча лодку за собой. Олег замер, боясь спугнуть удачу, а Сирень, подставляя лицо солнцу, чему-то легко улыбалась.
Лось тянул путников примерно до обеда, а потом бросил веревку и ушел, уступив место светло-серому высокому оленю. Потом были еще какие-то быки, лосихи, кабан-секач. Последний, правда, волок лодку по самому мелководью, то и дело зарывался носом в реку, отфыркивался, упускал веревку и очень быстро уступил место очередному лосю. А когда наступили сумерки, на берег лодку вытянул матерый медведь: прихватил лапой за переднюю лавку, затащил чуть не наполовину, бросил и ушел.
В кустах, передвигаясь и моргая, горело множество глаз. То ли волки, то ли рыси, то ли невинные зайчики любопытство проявляли – ведуна это особо не беспокоило. Он находился в мире юной повелительницы природы: зверей и деревьев, травы и птиц, насекомых, змей, духов и нежити, в живом воплощении берегинь и леших, анчуток и навок. И раз Сирень больше не проявляла к нему враждебности – чего бояться?
Пожевав вяленого мяса – с одной ногой Олегу было не до костра – и не пользуясь никакими защитными наговорами и зельями, он просто завернулся в овчину и вытянулся на дне лодки.
От подзабытого ощущения полного покоя и безопасности ведун не просто заснул – он буквально выключился и пришел в себя только на следующий день около полудня. Лодку бодро тянула пара оленей, Сирень сидела на корме, глядя чуть в сторону. Навстречу катилась по самой стремнине глубоко сидящая ладья. Корабельщики проводили путников заинтересованными взглядами, однако особого изумления не проявили. Мало ли кто, где и каких зверей приучает? И на оленях люди ездят, и на лосях, и на ослах, и на собаках. Всякое бывает. Тем паче что шла ладья с севера, там упряжные олени не в диковинку.
Ветлуга основным торговым путем никогда не являлась. Ее предпочитали купцы, которые прямым ходом шли из Заволочья или Европы в Персию или наоборот, и потому не желали тратить времени на крюк через Вологду с ее богатым торгом, шумными постоялыми дворами и дорогими святилищами. Между тем крюк получался небольшой, но полезный – ведь у Славянского волока и новости узнать можно, и о ценах проведать, часть товара оставить, иным закупиться. Отдохнуть, помолиться, погулять, коли серебро лишним оказалось… Посему через Юг корабли ходили редко, десяток за день, не более. Ныне же и того реже: встречных с пяток, попутных и вовсе ни одного. Попутные понятно – откуда им взяться, коли в низовье война? А почему никто не торопился навстречу – осталось для ведуна загадкой. То ли нутром гости торговые неладное чуяли, то ли тревожные вести уже успели аж до самой Сухоны добежать.
На опустевшей реке затихли и прибрежные деревни. Постоялые дворы в них стояли с закрытыми ставнями и замотанными для доходчивости воротами, по улицам не бегали куры, не бродили овцы, не слышно было ни лая, ни мычания коров. Похоже, местные жители, не желая рисковать головами и добром, ушли в лесные и болотные схроны, дороги к которым чужакам неведомы, от постороннего глаза спрятаны, ловушками прикрыты, тропками ложными запутаны.
Только в редких местах сидели на лавочках старики, что уже не боялись смерти, смотрели на путников подслеповатыми глазами, но с готовностью продавали редкому проезжему люду сыр, свечи или копченую рыбу.
Все это Олегу страшно не нравилось, но река вела на север, и он очень надеялся от чужой войны все-таки убежать. Тем более что лоси и олени тянули лодку ходко, куда быстрее, нежели это могло получиться у него самого. Постоянно меняясь, звери проходили за световой день не меньше полусотни верст. А значит, путь до волока измерялся уже не месяцами, а неделями.
– Что это, колдун?
Услышав вопрос спутницы, Середин опустил глаза и обнаружил на дне лодки широкую лужу. Он поднялся, переложил вещмешки на свою скамью, разогнал ладонью воду, частью размазав по сухим местам, частью выплеснув наружу. Присмотрелся. Доски днища в подгнивших местах набухали на глазах, вода проступала прямо сквозь них, набираясь сперва крупными каплями, а потом сливаясь в единую лужицу.