Наконец осталось у них по поросенку. Да только уже в рот ничего не лезет. Ни Мганга не может ничего съесть, ни Бочкин.
Из последних сил оторвал поросячью ножку вождь дикарей и целиком себе в рот затолкал, и воину приказал копьем ее ему в глотку протолкнуть. Воин затолкал ему копьем ножку, и Мганга торжественно заявил:
– Мганга выиграл!
А Бочкин, как ни старается, ничего у него не получается. Не идет ножка, и все тут. За спиной у него Пятница плачет.
– Дядя Вася, – умоляет, – ну еще кусочек, пожалуйста! Иначе Мганга Пятницу съест и твою фуражку заберет.
– Один кусочек! – Попугай тоже не хочет к Мганге лететь.
Бочкин и сам чуть не плачет. Жалко ему Пятницу. Жаль попугая. Но поделать ничего не может.
А Мганга уже к нему руки тянет.
– Моя корона! – кричит. И фуражку с Бочкина стаскивает. На себя надевает. – И птица моя! – Но только протянул он руку к попугаю, как тот слетел с плеча Бочкина и на пальме спрятался. – И мальчишка мой! Мне завтра его на завтрак зажарят.
И Пятницу хватает.
Не выдержал этого Бочкин, хотел уже в драку полезть, но вдруг что-то вспомнил и закричал:
– Краснобаев, ко мне!
Краснобаев тут как тут перед ним на вытяжку по стойке «смирно» стоит.
– Быстро мой портфель! – И к Мганге повернулся. – А ты, милок, погоди малость. Не спеши. Еще не весь концерт показан. Сейчас мой лейтенант портфель мне принесет, и мы еще посмотрим, кто кого.
В последнее время Бочкин не всегда с собой портфель носил. Отвык от него даже. А тут вспомнил. Принес ему Краснобаев портфель. Открыл его Бочкин и достал фляжку с «Генеральской» водкой, которую на черный день хранил и сразу большой глоток сделал.
Ну а с водкой русский человек, да еще и офицер, и не просто офицер, а настоящий генерал, сколько угодно всего съест. Так что Бочкин не только ножку поросячью слопал, но еще и живот свой погладил и второго поросенка потребовал.
Увидел это Мганга и закричал:
– У тебя волшебный вода есть! Так нечестно. Дай ее мне тоже!
– Пожалуйста! – Бочкин протянул ему фляжку.
Мганга схватил ее и стал пить. И тут же у него глаза на лоб полезли. Потому что к водке он непривычен был. Это тебе не вино и не брага. И даже не виски.
– Огонь вода! – закричал он. – Это колдун. Он огненную воду пьет! Убейте его! Всех убейте!
Крикнул он так и упал без чувств.
Бросились дикари на наших героев, выполнить приказ своего вождя хотели, да не тут-то было. Как раз волшебный ликер начал действовать.
Упали дикари на землю и раздуваться стали, словно шары в магазине игрушек. Ногами дрыгают, кричат, вопят, да все равно раздуваются. А больше всех раздулся Мганга. Видно на него водка так подействовала. Таким он большим стал, словно воздушный шар.
А потом оторвались они все от земли и в небо поднялись. Подхватил их ветерок попутный и к их родному острову погнал. Как будто стадо овец.
Помахали вслед улетающим дикарям наши герои, которые сами естественно ликера коварного своего не пили, и стали к бегству готовиться. Бросились вещи собирать.
Только не тут-то было.
Оказалось, что Генерал Бочкин после всего, что сделал, с места двинуться не может. Как сидел за столом, так к нему и прирос.
Толкали его Краснобаев и Пятница, толкали, только ничего сделать не смогли. Генерал стал таким тяжелым, что его только подъемным краном теперь с места сдвинуть можно было.
– Оставьте меня, друзья, – через силу простонал Василий Митрофанович. – Спасайтесь сами. Не теряйте времени. Бегите!
Но кто же товарища в беде оставляет? Ни Иван Иванович, ни Пятница на такое не способны.
– Давай «Анастасию» к плаванию готовить, – сказал Краснобаев Пятнице. – Утром отправимся в путь. Как раз товарищ генерал в себя придет. Протрезвеет, проголодается.
Стали они собираться. Всю ночь готовились. Припасы делали, фрукты рвали, воду запасали, паруса проверяли.
Утро наступило, а они еле на ногах стоят. А тут еще генерала в себя приводить надо.
А Бочкин спит, только храп на весь остров раздается, да такой, что ближайшие пальмы к земле клонятся. А вокруг него словно часовой попугай вышагивает, в земле зерна выискивает.
Стали его будить. А он не будится. Что делать? Думали они думали, решили водой его облить. Побежали к ручью, наполнили ведра, вернулись вылили на генерала, тот сразу и проснулся. Вскочил, глаза выпучил, ничего сообразить не может. Потом постоял на ногах, покачался и бух, опять упал.
Пришлось на него еще два ведра холодной утренней воды вылить. Только тогда он окончательно в себя пришел, глаза открыл и осоловелым взглядом на друзей посмотрел.
– Что случилось? – спрашивает.
– Боевая тревога! – рявкнул ему в ухо Краснобаев. – Все на корабль! Экстренная погрузка.
Тут Бочкин сразу вскочил на ноги, проверил, есть ли фуражка на голове, затем схватил свой портфель и к океанскому берегу без слов побежал. Что значит, человек военный. Ему лишние слова ни к чему. Тревога, есть тревога. Раз сказано, надо погружаться, нечего и спрашивать.
Подбежал Бочкин к «Анастасии», а у руля его уже Пятница дожидается.
– Боцман, на борт! – командует. – Юнга, оттолкнись от берега!
Бочкин в пирогу прыгнул, а Краснобаев столкнул ее в воду, отвязал веревку и тоже рядом с Бочкиным уселся. Попугай на мачту вместо флага.
– Полный вперед! – закричал.
Перевели они дух, подняли парус и поплыли от ставшего им уже родным острова.
– Прощай! – помахал ему на прощание фуражкой Бочкин. – Прощай, наш гостеприимный уголок. Может быть, когда-нибудь свидимся.
Краснобаев тоже печально вздохнул:
– А ведь хорошо отдохнули, товарищ генерал! Как на курорте.
– Это точно.
А от острова уже тонюсенькая полосочка в океане осталась.
– А может и про нас книгу тоже напишут? Как про этого, как его там, Робинзона? Чем я, например, хуже? – размечтался Бочкин. – А, Краснобаев? Что ты по этому поводу думаешь?
– Хотелось бы, товарищ генерал. Только мы слишком мало на нем пробыли. Всего три месяца.
– Но так ведь, сейчас век какой? Космический! Кто же сейчас на острове двадцать лет сидеть станет? Только бездельник и лодырь! Это не для нас. Да и служба нас ждет. Три месяца, самый нормальный срок. Нет, обязательно напишут книгу! Не каждому генералу такое выпадает.
Но тут их мечтательный разговор прервал Пятница.
– Ветер переменился, – сообщил он.