Book.

— Вот, короче… Пришли навестить, — Гера бухнулся на кровать Боба, поставил пакет на пол. — Яблоки принесли, банку с персиками. Ты вроде любишь.

— Спасибо…

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась Ева.

— Терпимо. Дышать только непривычно. Все равно как рыба без воды.

— Да уж, представляю себе… — Ева присела на Серегину койку, выпростала из своих длиннющих рукавов худенькие кисти, осторожно взяла его за руку. Серега даже задохнулся. Неужто они все так умеют? В точности ведь повторила движение Лидочки! И непрошено застучало-заколотилось в ушах сердце, — как-то уж само так вышло. Серега понял: еще немного — и он влюбится. На этот раз уже в Еву. Получалась какая-то чехарда. Вчера в одну, сегодня в другую, а завтра в третью? Или так действовали на него здешние лекарства?

— Долго еще тут проваляешься? — поинтересовался Гера.

— Хирург сказал: дней десять, — заторможено произнес он. — Кости, конечно, не до конца срастутся, но обещают выписать.

— Значит, точно, не помрешь? — разочарованно протянул Гера. — А то мы всем говорим, что Стас тебе череп проломил.

— Обрадовался… Только нос с перегородкой, — Серега покосился на Еву. — Плюс сотрясение. Небольшое, правда.

— Это хорошо, что небольшое. Мозги в нашей жизни еще пригодятся, — Гера оглянулся на деда Семена, перешел зачем-то на шепот: — Ты знаешь, какой кипеш поднялся потом? Стаса-то в СИЗО засандалили.

— Да ну?

— Как раз к брату и попал. Я даже хотел шепнуть, чтоб его там почморили немного, а его — бэмс! — и выпустили. Типа, на поруки. Тренер бумажку от мэрии выпросил, и родичи свои каналы подключили. Он же юниор, блин, чуть ли не первый кандидат в сборную России!

— И что?

— Ничего. Могли вообще все в ноль списать. Да твоя мать на дыбки поднялась — тоже сделала ход. Сюда прибежала, врачей обошла, получила полный букет бумаженций на твой счет. Типа, переломы-гематомы, все с печатью и нужными подписями. Мы с Антохой, между прочим, тоже заявы написали. Аж в трех экземплярах! Ну и пошла-покатила телега.

— Какая телега? — не понял Серега.

— Такая… Уголовное дело завели! Избиение с причинением особо тяжких телесных повреждений.

— Какие там тяжкие-то…

— Нормально все! Чё ты тушуешься! — Гера фыркнул. — Другого вообще могли угробить. Хорошо, у тебя шарабан железобетонный! А если бы он, гад, первоклашку какого начал месить, прикидываешь? Это своими-то кувалдами! Знаешь, сколько он от груди жмет? Пацаны говорят — штангу под двести кэгэ на три раза! Короче, совсем крыша съехала. Юниор хренов. Чего он вообще на нас кинулся?

— Ясно чего. Ему штукатурка на затылок шмякнулась.

— А ты при чем? Ты, что ли, эту штукатурку кинул?

— Нет, конечно…

— Вот и не фиг быковать. Олимпиец, блин! Разобрался бы сначала, у нас спросил… Короче, матушка твоя нормально сработала. И отчим письма куда надо заслал…

— Вообще-то мама вчера забегала, но ничего такого не рассказывала.

— Правильно! Чего сына зря дергать. Мамы на то и мамы, чтобы уродов разных в чувство приводить…

А в чувство она его, действительно, привела. Серега в очередной раз бешено скучал — бродил по больнице сомнамбулой, ничего не видел, не слышал, а тут вдруг Ленка своей обычной припрыжечкой навстречу и мама… Ленка, правда, рассмеялась, разглядев «бивни» брата, но это его только повеселило. И всю тоску Серегину как рукой сняло. Потому что нахохотался над Ленкиными историями, потому что снова полежал у мамы на коленях…

— Не-е, она у тебя молоток! — Гера хмыкнул. — Я прямо не ожидал. Такую карусель замутила! Теперь фиг у них это дело с рук сойдет. Не отмажутся.

— Вот, черт! — Серега разволновался. Такого поворота он не ожидал. Еще и Ева продолжала держать его за руку. То и дело с испугом посматривала на иглу, прячущуюся в вене и снова успокаивающе поглаживала. Жалела, что ли? Серега никак не мог разобраться в своих чувствах. Но было приятно. Скорбящий друг, рыдающая героиня, — ну и он, герой, понятно, весь из себя раненный. Все как в глупых фильмах.

— А попробуют отмазать, так Антоха штуку одну придумал, — продолжал обвинительную речь Гера. — Знаешь, как в мультяхах про Дикий Запад, — там еще листовки расклеивали с надписью: «wanted…». И имя, значит, какого-нибудь бандюгана.

— Стенд: «Их разыскивает милиция», — более доходчиво пояснила Ева Оршанская.

— Во-во! Антоша фото этого гамадрила возьмет, — его ж у нас на всех стенах вывесили — гордость, блин, школы! — и сканернет незаметненько. Потом перешлепает на такую же листовку, но с другим текстом. Типа, разыскивается особо опасный маньяк. Нападает на детей и прочая фигня… А после развесим по всему городу — в метро там, на заборах, в троллейбусах.

— Это, пожалуй, чересчур, — усомнился Серега.

— А тебе париться здесь не чересчур? Носяра, как у слона, иглы вон в вены загоняют, — а вдруг пузырек с воздухом попадет? Дойдет до сердца, и копец!.. А что? Я читал про такое!

Все трое уставились на систему. В колпачке фильтра часто капало, прозрачный, сбегающий к руке проводок был девственно чист, никаких пузырьков в нем не наблюдалось.

— Все равно, — пробурчал неуступчиво Гера. — Вон какой носяра! А вдруг таким и останется?

Серега испуганно покосился на Еву.

— Все нормально, — успокоила она. — Совсем не так страшно, как он говорит. А через месяц-другой совсем придет в норму.

Она говорила со спокойной уверенностью, и Серега ей поверил. В хорошее всегда верится быстро.

— Ладно, с этим гадом я сам разберусь. Тоже есть кое-какие идейки.

— Идейки? — заинтересовался Гера.

— Ага. Но об этом как-нибудь потом. Лучше расскажите, как там наши?

— Какие еще наши?

— Ну-у, Клавдия, класс…

— А чего… Тоже в откатку пошли. Сначала-то про бойкот шушукались, а потом про тебя со Стасом узнали и заткнулись. Кое-кто, понятно, радовался поначалу, — ну так что с них взять, — идиоты же. Клавдия нюни разводит, ты ведь знаешь ее. Ей одного Кокера хватало, чтобы до кондратия дойти, а тут вон какая париловка началась. Аврора на собрание приходила, сходу всем по морде надавала. Указкой по столу раз пять треснула. Мы думали — сломается, а ни фига. По-моему, у нее теперь из стеклопластика, — хитрая, блин.

— Экономная, — вставил Серега.

— Ага… Орала, понятно, как заведенная. Ничего, конечно, не доказано, но она же не полная дура, чтобы фуфло Сэма за правду принять. Короче, сказала, что все козлы, что позорим школу, что с такими, как мы, звания лицея никогда не получить.