— Правда, что ли?
— Ага. То есть спокойно так, хорошо… И тишина какая-то шелестящая.
— Как это?
— Да я сам толком не понял. Вроде нет никого, а закрываешь глаза, и кажется, что справа и слева странички шелестят. Я тогда даже подумал, что перед соревнованиями полезно в хранилище заходить. Чтобы, значит, не психовать, не нервничать… — Стас повел широченными плечами. — И с книгами та же история. То есть пока новьё, страницы там слипшиеся — все лажа. А вот когда выцветшие да истертые до дыр, их прямо глотать хочется.
Мимо проковылял мужичок с папироской в кулаке, приостановившись, покосился в сторону Стаса. Старшак обратил к нему широченное лицо, и куряка решил не задерживаться — пошлепал себе вниз.
— Короче, эта та самая книга. Жюль Верн… Если хочешь, то как бы могу подарить.
— Спасибо, — Серега пораженно кивнул. Он все еще не верил, что стоит и беседует с самим Стасом. Практически на равных.
— А в общем… Я, конечно, дурак. Привык с одногодками своими махаться. Там же всё в полную силу, ну и вот… — Стас прокашлялся в огромный кулак. — Я ведь детей в жизни никогда не трогал, опыта нет…
Серега усмехнулся. Про «опыт» это у Стаса хорошо получилось. Прямо конгениально! Опыт по избиению детей! Хотя, кто знает, наверное, были спецы, что могли похвастать и этим.
— Ты зря смеешься, я, правда, детей не трогаю. У меня и драк-то серьезных не было.
— Врешь! — вырвалось у Сереги.
— Честное слово! Я же всю жизнь таким здоровым рос. Одни кликухи чего стоили — здесь Сохатым звали, в секции — Слоном. Никто и не дергался даже. А если на татами или соревнованиях, так это совсем другое. Нормальная честная борьба. Есть, конечно, свои подлянки, но все в узаконенных пределах. Короче, хватает адреналина без драк. А тут… — Стас снова пожал плечами. — Короче, психанул. Каменюка-то крепко треснула по макушке — аж в куски разлетелась, а Ларка еще хохотать давай. Она надо мной вечно потешается…
Серега припомнил, что и впрямь была там одна девица. Мымра такая раскрашенная — в юбочке кожаной, в сапожках. Тоже, небось, у старшаков в роли Анжелки. И помыкает, верно, таким же манером.
В одну секунду Стас показался Сереге ближе и понятнее. Женщины — они ведь всюду одинаковые. И сердца нормальных пацанов для них вроде чайных блюдец. Типа, схватил и хряпнул о стену. Под ржание подружек. И счет, как пить дать, ведут, осколочки коллекционируют…
— Это я потом уж допер, что не ты бросил. Откуда-то с третьего прилетело. Или даже с четвертого, — Стас в очередной раз погладил макушку. — Вон шишак до сих пор пухнет. А если бы со второго, я бы, наверное, и не почувствовал.
Смешно он это сказал. Серега рассмеялся. Стас тоже улыбнулся.
— В ментовке потом мне омоновцы темную сделать хотели. Я же звезданул одного в запарке. Хорошо, знакомые отыскались. Тоже в секцию когда-то ходили. Но в камеру все равно сунули. Чтоб охладить, — Стас вздохнул. — И таким я там идиотом сидел, прямо не знаю… Хоть волком вой, хоть стены грызи. Сам прикинь, позорище-то какое! Статью отхватить за избиение малыша.
— Чего малыша-то!
— Ну, не малыша, конечно, но все равно… Тем более, не знал, что там с тобой. А вдруг ты вообще кони двинул? — Стас даже зажмурился. — Сидел там и трясся. Своими руками грохнуть мелкого! И как потом с таким жить? Ты вот лыбишься, а я в камере ночь не спал — так и пробегал из угла в угол. Чего только не передумал. Даже помолился пару раз за твое здоровье. Раньше, значит, первые места у Бога выпрашивал, а там о другом просил…
— Ты что, верующий?
— Ну… Не совсем, чтобы по-настоящему, — Стас отвернулся к окну. — Но что-то ведь есть. Должно быть… Люди-то вон какие, — за нефть дерутся, за чугун с алюминием, от нанотехнологий тащатся — нашли тоже радость в трусиках. И по телеку одно сплошное грузилово. Точно мы лохи какие. То есть лохи, наверное, и есть. Потому что терпим и смотрим. А смотреть-то и нечего, по большому счету. Как боролись в древнем Риме, так и теперь боремся.
— Федюня нам тоже рассказывал про Колизей.
— Во-во! Ты на болельщиков наших глянь — особенно на футболе. Хуже любого Колизея. Да и у нас такая же картина: я на магах ворочаюсь, а они на трибунах орут, пеной заходятся. Один раз банками из-под пива забросали, чуть глаз не вышибли. Зоопарк, короче. И ни фига, по-моему, с тех древних времен пор не изменилось.
— А техника?
— Что техника… Техника и в прежние времена нормальной была. Я вон в Германию на кубок Европы ездил, так нас в музей водили, арбалеты показывали. Работа штучная — без станков и микроскопов делалось, но так все отточено, отшлифовано! Гравировка — закачаешься! И лупит, главное, на двести-триста шагов! Вот такущую доску пробивает! — Стас показал пальцами. — Чем не современный винтарь? И про звезды древние знали не меньше нашего, и про здоровье. Операции на глаза проводили чуть ли не во времена шумеров! Так что — какой там, на фиг, прогресс. Сплошное обувалово…
— Компьютеров у шумеров все равно не было.
— Может, и хорошо, что не было, — мутно произнес Стас.
— Считаешь, что хорошо?
— А чего ж плохого?.. Я, знаешь, тоже поначалу балдел от всего этого треска. Радио, видаки, джи-пэ-эсы… Диски для своего железа десятками закупал. С тренировок прибегал, сумку в сторону — и сразу за комп. А потом шея заболела, представляешь? Впервые в жизни. И в школе учителя заныли. Уроков-то никаких не делал, играл только. Даже тренировки стал пропускать… В общем, стопорнулся, — Стас ненадолго замолчал, словно вспоминая. — Ну а потом как-то перемололось все. Хватило ума завязать. Собрал все игры в мешок и дружку оттащил. Поначалу мучился, конечно, — ломало даже, как нарка какого, но прошло, оклемался. Выигрыш-то чистый! И времени вагон, и башка свежая.
— Я об этом как-то не думал, — признался Серега.
— А ты подумай, — Стас оживился. — Или возьми лучше калькулятор и посчитай, сколько времени на всю эту чешую улетает. О деньгах я уже не говорю. Нам же специально диски с наворотами впаривают! Обычная игрушка типа «Тетриса» или другой байды много места не занимает. На сидюк таких сотню можно всандалить, а на дивидишник и вовсе под тысячу. Но им же дороже надо продать, вот и начинают к нормальным программам графику три-дэшную лепить, ломоту левую накручивать. И получается что-то вроде айсберга, только перевернутого вверх дном. Фундамент — нулевой, а наверху столько всякой фуфляндии, что в итоге и оперативка мощнее требуется, и камень пора менять, и видеоплату с винчестером, — Стас покачал головой. — Не-е, я, может, и тупой, но в этот лохотрон больше не играю. Лучше уж книги. Или какое-нибудь живое дело.
— Живое — это как?
— Да хотя бы походы! Друзья вон в горы летом звали. Я не хотел поначалу, хорошо, уговорили. Так я потом сидел на вершине — потный весь, усталый — и реально западал. Потому что такая красотища! И простор офигенный. Только и крутишь головой. Дышишь и надышаться не можешь. Никакие компьютеры рядом не пляшут! Даже близко не стоят. Следующим летом вот снова куда-нибудь ломанусь. Уже без уговоров…