– А то. – Перец усмехнулся. – Нет больше выхода за заводом. Так бывает. Другой будем искать. – Он глянул за спину Греку и покачал головой. – Наконец-то. Парень, ты счастливчик. Еще минута, и нас бы здесь не было.

Грек посторонился, пропуская легкого на помине Краба. Его трясло. По всей видимости, ему не повезло в котельной. С мокрой куртки стекали капли, бурые повязки на ногах сбились и болтались у щиколоток наподобие спущенных носков. Он тяжело дышал и, не останавливаясь ни на секунду, тискал в руках автомат.

Вдруг без предупреждения, без грозного рыка и хрипения в щель между хламом, перегораживающим выход, и потолком высунулась морда в противогазе. Длинные когти заскребли по бетонной стене, оставляя глубокие царапины.

– На твоей совести, – буркнул Перец, бросив на Краба злой взгляд. – Из-за тебя не успели. Живо! – Он бросился вперед. – Десятая клетка, там дырка в решетке и крышка люка! Сворачивайте вентиль, да побыстрее!

Сталкер на бегу вскинул автомат. Длинная очередь прошила массивный шкаф. Выродок глухо всхрапнул и исчез. Но ненадолго. Из всевозможных щелей уже лезли лапы, стальными когтями раздирая рухлядь.

– Нашел! – крикнул Очкарик и, не дожидаясь приглашения, нырнул в дыру, образованную звеньями решетки, отогнутыми в стороны.

За ним следом втянулся Макс. Грек швырнул туда же Краба, едва передвигающегося от усталости, и только потом обернулся.

Конструкция, сдерживающая натиск выродков, дрожала. Тряслись шкафы, разбитые панели ЭВМ, хлопали уцелевшие створки. Гора хлама готовилась рухнуть в любой момент.

Автомат в руках Перца огрызнулся огнем. Первому же выродку, вырвавшемуся из темноты завала на свободу, не повезло: его срезало в прыжке. Но дорога была проложена. Один за другим в зал выбирались твари.

– Чего копаетесь?! Живее! Вниз! – орал Перец, отступая к решетке.

Макс поднял наконец крышку и первым погрузился в лаз. Очкарик держал над ним фонарик, пока Макс спускался по скобам, вбитым в бетон.

Выродки расползлись по залу как тараканы. Некоторые из них карабкались по решетке, находили многочисленные дыры и переползали из отсека в отсек. Перец палил короткими очередями, ловко меняя опустошенный магазин на новый.

Проводник стоял возле люка, дожидаясь, пока Краб скроется внизу.

– Перец! – крикнул Грек. – Давай скорей, прикрою!

Он вздернул автомат и выстрелил в голову выродку, бросившемуся Перцу под ноги. Воспользовавшись поддержкой, сталкер передвинул автомат на спину и протиснулся в дыру.

Грек ступил на скобу, готовясь к спуску. Перец поднялся на ноги и бросился к люку.

Проводник скрылся из виду, оставаясь в неведении относительно опасности, угрожающей Перцу.

Он не видел, как сверху на сталкера упал выродок. Перец повернулся, вскинул автомат, однако выстрелить не успел.

Эта тварь была на порядок мощнее остальных и бить по ногам не стала. Она резанула Перца острыми когтями по животу. Сталкер нажал на спусковой крючок, пули вошли в стекла противогаза.

Но было поздно. Перец замер, зажимая руками разорванный живот. Скользя между пальцами, кишечник полз из чрева бурой змеей.

Грек спускался, когда на голову ему обрушился Перец. Тяжелое тело едва не сбросило проводника вниз. Он до боли в суставах вцепился в железные скобы, еще не до конца осознавая, что произошло. За шиворот, обжигая кожу, потекла горячая кровь. Струи сползали по спине, заливали лицо.

Перец успел опустить крышку люка, но кое-что осталось снаружи.

Грек спускался, изо всех сил удерживая на плечах тяжелое тело. Вслед за ними, пристегнутая крышкой люка, липкая от крови, тянулась грязно-бурая лента кишечника.

Красавчик

Сталкер стряхнул в рот последние капли воды из фляги и судорожно глотнул. Пересохшее горло дернулось, не пропустив внутрь ни капли влаги.

Изрытая ногтями земля хранила следы вчерашнего нервного срыва, когда был выпит коньяк. Вместо ожидаемого расслабления алкоголь возымел обратный эффект. Граммов двести, не больше, так, пустяк, только раззадорили его. Красавчик орал так же истошно, как мартовский кот, ругался последними словами, которые удалось вспомнить, швырял в радужную оболочку всем, что попалось под руку. А подвернулись ему рюкзак, банка тушенки да контейнер с артефактами. И сразу вместе, и каждый в отдельности. Он дошел до того, что тыкал в мыльный пузырь острым ножиком и выпустил в него с десяток пуль. Короче, отдыхал по полной и ни в чем себе не отказал.

Что греха таить, была, конечно, опасная мысль запихнуть в рот дуло пистолета, выстрелить и раз навсегда покончить с мучениями. Что его остановило – неизвестно. Во рту до сих пор стоял металлический привкус, и перебить его теми жалкими каплями воды было невозможно.

В общем, мышеловка должна им гордиться. Не секрет, что аномалии подпитываются за счет пойманных жертв. Иные выкачивают кровь до капли. Например, изнанка. Не сразу, конечно, очень медленно, чтобы надолго хватило. А бывает и сразу. Среди останков, обработанных в той же птичьей карусели, вы вряд ли отыщете хоть каплю влаги. Вакуумные ямы превращают трупы в мумии, а комариные плеши со временем не оставляют вообще ничего. Только тень, вжатую в землю.

Мельница, та посложнее. Кроме органики питается еще и человеческими эмоциями. Выбраться из нее невозможно. Имелась опосредованная информация, полученная от тех, кому удалось со стороны наблюдать за долгой и мучительной смертью жертв аномалии – далеко не каждый в Зоне согласится прервать твои мучения, сердобольно пустив тебе пулю в голову. Пагубным пристрастием грешили одиночки, специально заманивавшие в ловушки мародеров. Так вот, тот, кто орет и ругается, – живет дольше. В отличие от того, кто смиряется и готовится принять смерть. Такая безропотная игрушка быстро надоедает мельнице. От нескончаемых поворотов с головы на ноги и обратно быстро наступает кровоизлияние в мозг, но мертвец еще долго продолжает крутиться по кругу.

Так и мышеловка. Если не убила сразу, то потому, что может вытянуть из человека больше, чем даст простая смерть. Она сначала сведет его с ума, чтобы потом поступить так, как обычно делают все аномалии – выжать без остатка.

Красавчик поставил пустую флягу в центр изрытого ногтями круга и долго смотрел на нее не мигая. Жратва еще оставалась, а в банке тушенки наверняка имелась жидкость. Так что ближайшие дни он продержится. Дни… сильно сказано. Сколько там человек может прожить без воды – шесть суток? Или это без сна, а без воды больше? Да уж, скоро он будет знать точно, что там происходит в первую, а что – во вторую очередь.

Еще спасибо следует сказать за то, что надежду дает, тварь, воздуха не лишает. Хотя предупреждает, без сомненья. Вчера после срыва Красавчик полчаса по земле катался, пытаясь вбить в легкие хотя бы глоток. Отдышаться он смог только тогда, когда успокоился и стал соображать.

Надежда есть? Она не может не есть – питается, не дремлет, глотает негасимые иллюзии.