Но вот они подошли к лавке Альберта-стеклодува, и кучер уже было прошел мимо.
Знатный же господин остановился и окликнул кучера. И тростью, которую держал в руке, начал указывать на одно изделие Альберта за другим. Потом он покивал, делая знаки — краткие приказания кучеру, который тут же вошел в лавку и спросил, можно ли купить то, что приглянулось его господину.
Меж тем знатный гость, также войдя в лавку, не спускал глаз с Класа и Клары. Человек этот был совсем молод, но высокомерен. Лицо его, казалось, не знало радости. Он задумчиво смотрел на детей, однако так и не улыбнулся.
Кучер расплатился большими блестящими монетами, целой пригоршней монет, но когда Альберт захотел дать сдачу, хозяин отмахнулся. Вот так, сам того не зная, богач совершил благодеяние. Но с Альбертом он и словом не перемолвился.
Альберта это ничуть не задело! Теперь они спасены! За несколько минут они продали стекла больше, чем когда-либо мечтали.
Они глянули друг на друга, и Альберта охватила вдруг жажда действия. Теперь они будут развлекаться! На сегодня хватит, они закроют лавку и отправятся на постоялый двор. Там снимут комнату, уложат детей спать, а позднее сами пойдут на ярмарку и тоже немного повеселятся. Уж раз в жизни могут они позволить себе такую роскошь! Не слишком часто это бывало…
Альберт так считает?! София чуточку поколебалась, но розы быстро вернулись на её щеки.
— Думаешь, мы получим место на постоялом дворе? — спросила она.
— Иди туда сейчас же и забери с собой детей, — сказал Альберт, — а я приведу здесь всё в порядок и приду следом за вами.
Уже смеркалось. В лавках зажигались фонари, а ярмарочные факелы запылали на месте празднества.
Они стояли среди людской толчеи на ярмарочной улице. Альберт и София. Теперь они были вольные птицы, и Альберт сказал:
— Ты получишь от меня подарок на память о ярмарке, София.
— О нет! — воскликнула, покраснев, София.
— Да, — сказал Альберт.
Но сначала надо было купить гостинцы детям, спавшим на постоялом дворе. И они накупили на ярмарке разных карамелек и деревянных башмачков, Класу и Кларе, и деревянную лошадку Класу, и маленькую тряпичную куколку Кларе. На куколке была блуза и юбка, сверху же — передник, а на головке — косыночка.
Но что купить Софии? Чего она желает? Она и сама толком не знала… Может, косынку с розами?
Нет, старая ещё годится. Что-нибудь такое, чего у неё раньше не было.
«Может, небольшой флакончик туалетной воды? Это, пожалуй, стоящее дело», — подумал Альберт.
— Ну вот ещё, такие глупости! — засмеялась София.
— Ну, тогда я и сам не знаю…
В какой-то лавчонке сидел маленький старичок и торговал украшениями. Торговать ему было особо нечем, да и лавчонка его стояла на отшибе. Альберт и София проходили мимо неё много раз не останавливаясь. Фонаря у старичка не было, а было уже так темно, что они о нём и думать не думали.
Но вот взошла луна и окутала старичка и его лавочку ярчайшим облаком лунного света, когда Альберт и София снова проходили мимо. Тут они и увидели, что старичок стоит, протягивая им кольцо.
— Хочешь кольцо? — спросил Альберт, делая шаг к лавочке.
София схватила его за руку.
— Знаешь, Альберт, это больно дорого.
Старичок не двигался с места. Он был ужасно маленький, почти карлик, настоящий колдун с виду. Глаза словно два уголька горели на его лице, волосы сливались с бородой и в лунном свете, казалось, отливали голубизной. Не произнося ни слова, он только протягивал им кольцо.
Взгляд Софии упал наконец на кольцо. И вдруг ей почудилось, будто она всю жизнь, сама того не понимая, мечтала именно об этом кольце. Ее охватило страстное, жгучее желание получить его в подарок. И Альберт увидел это.
— Мы можем хотя бы спросить, сколько оно стоит, — сказал он.
Дрожь охватила Софию. Она чуточку побаивалась старичка, но всё же последовала за Альбертом.
Старичок не ответил на вопрос Альберта о цене. Взяв руку Софии, он надел кольцо на ее дрожащий палец. Оно пришлось ей впору.
Это было тяжелое серебряное кольцо с тёмно-зелёным переливчатым камнем, чей блеск покорял. София стояла, сжав руки. Альберт спросил её о чем-то, но она не могла вымолвить ни слова. Она стояла не двигаясь, залитая лунным светом, и взор её был погружен в сверкающую глубину камня, она словно всматривалась в чей-то таинственный глаз. Ей казалось, будто кто-то смотрит на неё. Время остановилось.
— Хочешь это кольцо? — снова спросил Альберт.
Голос его звучал весело. Он уже сговорился со старичком о цене.
Кольцо было им по карману.
— Спасибо, Альберт! — выдохнула в ответ София.
И кольцо так и осталось у неё на пальце. Альберт заплатил, и они ушли. Дел у них было немного, но они всё равно бродили по ярмарке да радовались. Когда они снова проходили мимо того места, где стоял старичок, его уже не было, и он, и лавочка — исчезли. Да и луна, скользнув, скрылась за лесом. А на том месте, где был старичок, образовалась вроде бы чёрная дыра.
София содрогнулась и потянула за собой Альберта на праздничную площадь.
Крылатая явилась на ярмарку, как обычно, и разбила палатку, в которой гадала. Она захватила с собой несколько ковров в темных красивых тонах, и они висели снаружи на подставке.
Ворон Разумник, в виде исключения, сидел на этот раз в клетке. Клетка была старинная, позолоченная, висевшая на крюке в дверном проеме палатки. И, входя в палатку, люди, случалось, толкали клетку, так что она начинала раскачиваться. Разумнику это нравилось, и он обычно тут же представлялся:
— Я — Разумник, чёрный ворон. Я отвечаю на вопросы. Спросите, попробуйте, я даю мудрые ответы на самые дурацкие вопросы.
Некоторые раздражались, полагая, что ворон хвастается, кое-кто находил это забавным, но большинство, пожалуй, проникалось почтением к говорящей птице.
Крылатой это было не очень по душе. Обычно ворон так себя не вёл, но всему виной было его одноглазие.
Поэтому она внушала птице, что он вовсе не так мудр, как считает, и что, наоборот, у него весьма поверхностный взгляд на вещи и предметы.
Однако ворона это не трогало. Он спокойно отвечал:
— Настроение мудреца редко бывает ровным. Надо быть мудрым в меру!
Тут Крылатая вздыхала, потому как в словах этих заключалась правда, в чём сама она убедилась в тот же день. Время от времени она выходила из палатки и беспокойно взирала на узор ковра, сотканного к ярмарке. И вид у неё всякий раз был одинаково встревоженный и несчастный. Шаги её становились всё тяжелее, и она качала головой так, что цветочки и крылышки бабочек на её шляпе печально подпрыгивали. Разумник покосился на неё: