Ратников оказался за столом с двумя крепкими мужиками, увлеченно разговаривающими между собой. Владимир, видимо, успокоился, выглядел уверенным, не суетился.
Через окно Мюллеру была видна почти вся площадь перед чайханой. Там сейчас было оживленно: одни фуры отъезжали, другие подъезжали. И вдруг он увидел, как за отъехавшей машиной прямо посреди площади, словно по волшебству, возник Селим Сангин. На нем были зеленоватые вельветовые джинсы, до того потрепанные, что по низу висела бахрома. Зато сиреневая рубашка была совершенно новая — видать, первый раз надел. Поверх рубашки легкая куртка. В руках у Селима была небольшая спортивная сумка. Он шел к чайхане, даже не пытаясь быть незамеченным, хотя прекрасно понимал, что многие могут его узнать. Но насчет того, чтобы поднять скандал, вряд ли кто-нибудь решится. У моджахедов, как известно, длинные руки. Если что не по ним, то либо с тобой, либо с твоими близкими случится беда. Лучше держаться от них подальше.
Когда чернобородый крепыш с сумкой вошел в зал, Ратников слегка занервничал. Лейтенант сразу догадался, что это и есть долгожданный Селим. Все-таки он больше напоминал туриста, чем местного жителя или шофера-дальнобойщика. Моджахед же без малейшего смущения, совершенно не боясь обратить на себя внимание, прошел через зал прямо к столику Мюллера. Они пожали друг другу руки, после чего Селим сел напротив прапорщика, поставив сумку у себя в ногах.
— А ты молодец, спокоен, — сказал Селим, пристально глядя на Мюллера.
— Чего гоношиться-то? Раз решил, значит, решил. Где наша не пропадала. Сколько там?
— Тридцать пять тысяч, как договаривались. Ты указываешь, где что лежит, где установлены мины. Мы забираем товар, и потом, на этом же месте, тебе еще тридцать пять!
Селим приподнял свою сумку на уровень стола, наглядно демонстрируя серьезность своих намерений. Этот жест не понравился Мюллеру.
— Чего размахался? Люди же кругом.
— Расслабьтесь, Федор. Это все шоферня, через несколько минут они отсюда уедут.
Разволновавшийся Ратников слишком быстро допил чай и теперь сидел, не зная, чем себя занять. Благо мальчик официант без всякой просьбы поставил перед ним еще кружку чая, которую Владимир воспринял как спасение. Теперь опять при деле находится. Неожиданно он столкнулся взглядом с сидящим за соседним столиком таджиком. У того была редкостно густая, словно театральный парик, борода. Бородач быстро отвел взгляд, и насторожившийся Ратников вспомнил наставление особиста Касьяна, что доставщика денег наверняка будут прикрывать его люди.
Лейтенант перевел взгляд на соседей справа. Там сидели двое молодых таджиков. Оба плечистые, гладко выбритые, непривычно чистенькие и аккуратные для здешних работяг. Владимир посмотрел на соседа слева — курчавая бородка, наглые глаза, смуглый — вылитый моджахед, тут и сомнений быть не может. Касьян говорил, что моджахеды не закажут много еды — возьмут для приличия перекусить слегка и будут следить за Мюллером.
Ратников вновь изучил посетителей чайханы. Оказывается, чуть ли не у всех на столе легкая закуска и чай. И почти все то и дело поглядывают на прапорщика и Селима, которые продолжают разговор.
Поколебавшись, Мюллер отрицательно мотнул головой: нет, ему нужно все семьдесят тысяч сразу:
— Иначе где я вас потом искать буду?
— А я тебя где искать буду, если там окажутся только мины, без героина?
— Вот тебе и раз! Не ищи мозг в противоположном от него месте. Я служу на заставе, меня-то искать не надо.
Селим наморщил лоб. Он взвешивал все плюсы и минусы предстоящей сделки. Если он раньше времени отдаст деньги, а они каким-то образом пропадут, ему несдобровать. В то же время, если этот туповатый прапорщик заартачится, все сорвется. Тогда тоже плохо, еще неизвестно, что хуже. Видимо, придется рискнуть.
— Наличными могу дать еще пятнадцать. Сегодня вечером.
— Тогда и узнаешь вечером. Пойдет такая физика?
— Ладно, пойдет.
Он ногой подвинул сумку к Мюллеру, потом встал, протянул на прощание руку.
Попрощавшись, прапорщик положил сумку себе на колени, а Селим спокойно направился к выходу.
Владимир помнил наставления Касьяна о том, что посланца моджахедов нужно взять на выходе. Для этого ему нужно идти следом за Селимом, что Ратников и сделал.
Мюллер тоже рассчитывал оказать посильную помощь при задержании. Взяв сумку, он встал из-за стола и вдруг почувствовал, что к его спине приставили дуло пистолета.
Оба спецназовца, сержант и старший лейтенант, по-прежнему стояли возле чайханы, поглядывая то на окна, то на главный вход. Касьян не спускал глаз с черного хода. Мансур наблюдал за площадью из кабины «УАЗа». Оглянувшись назад, он заметил, как между подсобных строений мелькнули два силуэта в камуфляже. Тут же еще одна подозрительная парочка пробежала за домами на другой стороне улицы. Аскеров, заволновавшись, снял пистолет с предохранителя. Было ясно, что предупредить своих уже невозможно.
В это время из чайханы вышел Селим. Спецназовцы сразу направились к нему, на ходу доставая оружие.
— Руки вверх! — приказал старший лейтенант. — Ложись! На землю — ложись! Погранслужба!
Селим в недоумении остановился, и его рука потянулась за пазуху. Сержант без колебаний, как положено спецназу, ударил его ногой ниже колена. Моджахед рухнул лицом вниз. Усман прижал его коленом к земле и выхватил из внутреннего кармана куртки моджахеда пистолет, закричав:
— Лежать! Руки в стороны!
Стоявшие неподалеку водители с криками бросились врассыпную. Старший лейтенант выстрелил в воздух. На площади началась паника, многие бежали по направлению к домам. Дверь кабины одного из ближайших «КамАЗов» приоткрылась, и оттуда по спецназовцам была выпущена длинная автоматная очередь. Это стрелял брат Селима, Ровшан. Две пули попали в плечо сержанту, и Усман упал. Старший лейтенант, бросившись на землю, откатился в сторону и спрятался за автобусом. Привстав на колено, Григорий осторожно выглянул и начал прицельно стрелять по кабине «КамАЗа». Однако Ровшан ухитрился выползти из кабины с другой стороны. Старший лейтенант оглянулся на стонущего в пыли Усмана. В этот момент вскочивший Селим бросился на него с ножом. Григорий выстрелил в его сторону. Моджахед, отпрыгнув, нырнул под фуру и выполз с другой стороны. Он заметался, не зная, в какую сторону бежать. Из-за соседней машины выглянул Ровшан, крикнул: «Брат, за мной!» — и они побежали.
Перестрелка на площади заняла считаные минуты. В эти же минуты в чайхане разворачивались не менее напряженные события. Оказалось, пистолет к спине прапорщика приставил какой-то паренек из кухонной обслуги. Невысокий, в белом фартуке, он строго приказал:
— Стоять. Брось сумку. Руки вверх!
Мюллер в недоумении застыл на месте, ожидая, какая последует реакция окружающих. Первым прореагировал сидевший за соседним столом бородач. Он поднялся со своего места и, направив на прапорщика пистолет, так же строго приказал: