– Да, действительно. Мужчина прошел по маленькому мостику. Это место окружено речушкой. Вы так побледнели! Это монастырь…
– Это не монастырь. Это ля Малядьер, лепрозорий, если так понятнее. Если Жако-Моряк там прячет своих гостей, то это надежное укрытие. Нам ни за что не удастся убедить солдат войти туда. Людям Дворянчика, видимо, хорошо платят. Жилища прокаженных и тех, кто за ними ухаживает, четко разделены, но все же… Вы не знали, что это было, – сказала она, пытаясь придать своему голосу твердость, – почему же вы сказали, что надо подождать рассвета, чтобы отправиться туда? Ночью наше появление было бы неожиданно.
– Вполне возможно, но надо осмотреть значительную территорию, а беглецу легче в темноте скрыться в траве, перелезть через стену. Днем никто не сможет ускользнуть. К тому же ночью вооруженный отряд наделал бы много шума. Днем же часто можно видеть солдат, выходящих за пределы города. Впрочем, мы все это сейчас обсудим с вашим другим капитаном.
Озадаченная Катрин пожала плечами:
– Зачем? Самые бесстрашные солдаты пугаются, когда речь заходит о Малядьер. Это проклятое место, где царит страшное зло. Если только было бы возможно окружить его, чтобы никто не смог выйти! Хотя, чтобы вытащить оттуда людей Дворянчика, надо туда сначала войти.
– Но ведь сбежавшие преступники и люди Дворянчика входят туда! Ваш капитан, может быть, так же смел, как они, и сможет найти нескольких отважных мужчин. Лично я готов!
– И я, – промямлил ему в тон Беранже, стараясь перебороть свой страх.
– Прекрасно! Тогда, госпожа Катрин, если мы хотим атаковать на рассвете, надо решиться сейчас. Пошли посмотрим, насколько храбр ваш друг.
То, что произошло в Новой башне, было слишком серьезно, чтобы Руссе позволил виновному проскользнуть сквозь пальцы. Не могло быть и речи, чтобы кто-то из его людей отказался выполнить свой долг. Впрочем, капитан никогда не оставлял за ними права выбора.
– Тех, кто отступит, ждет виселица! – объявил он своим солдатам, ни живым ни мертвым при мысли о посещении Малядьер. Но, заботясь о здоровье своего отряда, Руссе приказал выдать им повязки и уксус, чтобы их смачивать.
Через два часа беглец и несколько головорезов были задержаны, но не в лепрозории, а на соседней ферме, где разместился обслуживающий персонал. Они были закованы в цепи и под охраной доставлены в тюрьму.
Ни за что на свете Катрин не согласилась бы участвовать в варварском зрелище на площади Моримон, где сегодня должны были казнить негодяев, пытавшихся отравить короля, а заодно с ними и Филиберта Ла Верна, которого, как выяснилось на следствии, звали Колен Длинный: он недавно избежал правосудия лионского котла, куда его завел талант к изготовлению фальшивых пистолей. Руссе добился того, чтобы всех преступников объявили фальшивомонетчиками. Нельзя же прилюдно объявить, что было совершено покушение на короля, которое едва не удалось. Такое заявление поставило бы самого Руссе в очень сложное положение. И, как фальшивомонетчиков, приговоренных к смерти должны были сварить заживо.
Предполагая, как Беранже отреагирует на смерть в одном из самых диких ее проявлений, Катрин сделала все, чтобы помешать ему пойти с Готье. Но паж, догадавшись, что у его друга было серьезное основание туда пойти и что поход был небезопасен, решился не отпускать его одного.
Катрин вынуждена была сдаться. Ей же нужно было перед отъездом из Дижона заняться делами дядюшки. Здоровье его внушало опасение: после двухдневной эйфории больной погрузился в оцепенение. Аппетит исчез, он отказывался от пищи, и в течение нескольких дней Катрин думала, что он долго не проживет.
Но, к счастью, тревога оказалась ложной. Крепкое здоровье спасло Матье и на этот раз. Благотворную роль сыграл и заботливый уход Бертиллы, которая с каждым днем все сильнее привязывалась к больному.
В день казни Катрин выехала за город на одну из дядюшкиных ферм, чтобы разрешить там спор.
Она убедилась, что дела Готерена не пострадали от вмешательства в них Амандины Ла Верн, так как она собиралась стать единственной владелицей и мудро вела хозяйство.
Возвращаясь из поездки, Катрин подумала решить сегодня же вечером с Бертиллой и Симоной вопрос о будущем дядюшки. Из-за Матье она и так надолго задержалась в Дижоне. Катрин устала заниматься делами других, в то время как ее собственные были так плохи.
Когда Катрин выехала из Шатовиллена, она лишь немного отстала от Арно, и если бы ей не надо было мчаться на помощь плененному королю, спасать от смерти дядю и возвращать его на верный путь, ведущий к тихой старости, она бы уже наверняка догнала своего супруга. Состоялось бы новое бурное объяснение, но она бы покончила с недоразумениями, ревностью, обидами.
Она чувствовала в себе достаточно сил, чтобы открыть ему глаза и вырвать его из обманчивых иллюзий о псевдо-Жанне д'Арк. Она провела несколько дней рядом с Девственницей и могла развеять двусмысленность, заставив самозванку снять маску. Уже сейчас все бы вернулось на круги своя, и они вместе поспешили домой, чтобы провести Рождество со своими детьми. Но лишь Богу известно, где сейчас Арно. Богу… или дьяволу. Всегда, когда Катрин думала о муже, она терялась в своих чувствах. Конечно, она его по-прежнему любила, так как ее любовь умерла бы лишь вместе с ней, но чувство ее уже не было таким безупречно чистым, как в первые годы. Ревность, возмущение жестокостью Арно, обида за недоверие к ней смешивались с жалостью матери к своему несчастному чаду. Арно выжил, но зажили ли раны на его теле и в его душе? Это как раз больше всего и волновало Катрин. Чтобы узнать это, она и ехала в Лотарингию.
К тому же через несколько дней Симона Морель собиралась уехать из Дижона с детьми и половиной домочадцев. Она отправлялась в Лиль к герцогине Изабелле и ее супругу, пригласившим ее на рождественские праздники. Катрин собиралась проехать часть пути вместе. Пора было заканчивать хлопоты с дядюшкой.
«Сегодня же вечером я поговорю с Симоной!» – пообещала она себе.
Остановившись перед входом в дом, украшенным резной каменной оградой, она увидела Бертиллу. Укрывшись черной мантией от ветра, она, казалось, ждала кого-то, вглядываясь в ночные тени.
Передав мула сопровождавшему ее слуге, Катрин подошла к Бертилле.
– Кого вы здесь высматриваете? Я надеюсь, не меня.
– Нет, госпожа графиня, не вас, хотя я очень рада, что вы вернулись, а ваших мальчиков, конюха и пажа! Их нет целый день, они даже не пришли на обед, которым, однако, очень дорожат.
– Они все еще не вернулись? Но ведь казнь, посмотреть на которую они отправились, была рано утром?
– Вот именно. Еще задолго до полудня мэтр Синяр приготовил свое жаркое, и эти неверные отправились к Люциферу. Но юноши не вернулись.
– Но где же они могут быть?
– Понятия не имею. Я послала слуг на площадь Моримон. Они ничего не узнали. Признаюсь, я таила надежду, что мальчики поехали встречать вас.