Сжав руки с такой силой, что они побелели, Катрин в отчаянии простонала:
– Он сошел с ума! Он совершенно обезумел! А мои дети, Сара? Что он с ними сделал? Посметь привезти это существо в их дом, вынудить их жить под одной крышей…
Гоберта неожиданно расхохоталась:
– Он не успел! В ночь приезда мессир Мишель, мадемуазель Изабелла, Сара, Жосс и Мари исчезли из замка. Он и не подозревал, что Сара и Жосс знают замок лучше его самого, особенно Сара – она ведь видела, как он строился. Она знает все его подземные ходы и те, что для вас открыл аббат Бернар. В то время, пока он был аббатом, он соединил их. Утром, когда наш сир обнаружил пустую клетку, он пришел в ярость и бросился за ними в погоню, но, выбрав неверный путь, никого не нашел. Он решил, что Сара отправилась в Карлат, где она скрывалась после вашего бегства. Он пошел к мадам де Пардяк, но та никого ему не вернула, поскольку, конечно, никого не видела…
– Но где они?
– Об этом никто ничего не знает, и это к лучшему! Жоссу и Саре можно доверять, они все сделают как надо. Известно только, что мессир Арно ищет их повсюду, но никто их не видел. Вот, госпожа Катрин, – тяжело вздохнув, добавила она, – теперь, я думаю, вы знаете все или почти все.
Наконец-то хорошая новость! С души Катрин упал тяжкий груз: самые дорогие ее сердцу люди были недосягаемы для когтей Арно де Монсальви, претерпевшего дьявольское превращение в недруга своей собственной семьи.
– Еще один вопрос, моя добрая Гоберта. Вы сказали, что мой… мессир Арно, думая, что он имеет на это право, решил отомстить мне. Так он ищет меня?
– Вас искали, но недолго. Юродивый сказал, что видел, как вы во весь опор поскакали в направлении к Карлату, что вы были сильно разгневаны и громко крикнули, что найдете пристанище и помощь у графини Элеоноры. Он сильно от вас отстал и поэтому не стал вас дальше преследовать. К тому же ему не слишком хочется объясняться с графиней. У него в последнее время не появилось новых друзей. Не ошибусь, если скажу, что, привезя с собой эту шлюху, он настроил против себя всю округу. Когда все узнают о вашем возвращении, у него появятся серьезные неприятности.
– Я не собираюсь совершать здесь революцию, Гоберта. Я приехала, чтобы занять по праву принадлежащее мне место, и я, уж поверьте, займу его.
– Вам в этом помогут, не сомневайтесь! Теперь, когда вы здесь, найдутся смельчаки. Но где вы остановитесь на первое время? Сатурнен Гарруст готов предоставить вам свою ферму, но это означало бы бросить вас в волчье логово, ведь это совсем рядом. А этот сарай…
– Поедем к нам в Рокморель, – резко прервал ее Беранже. – Мне надо сказать пару слов братьям, позволившим сиру Арно вести себя подобным образом.
Гоберта поднялась с сеновала, встряхнула нижние юбки и достала привязанный к поясу мешочек.
– Я решила, что вы голодны, и принесла сыр и хлеб. Теперь я вернусь домой и засну с легким сердцем, так как я не спала со дня возвращения мессира Арно.
Как и при встрече, Катрин расцеловала храбрую женщину в обе пухлые щеки.
– Гоберта, я всегда знала, что могу рассчитывать на вас, но на этот раз вы можете быть уверены, что я никогда не забуду то, что вы для меня сделали. Скажите там всем, кто наверху, что я их не забыла, ни их, ни мои обязанности, как считает мой сеньор. Я хочу сохранить их дружбу и доверие…
– Бедняжка, они всегда это знали! Если бы ваш супруг не окружил себя бандой негодяев, он бы недолго правил в Монсальви. Что же до его потаскушки, ее бы вразумили как следует, надрав задницу крапивой. Но все утрясется, я думаю. Доброй ночи, наша госпожа, и до скорой встречи!
– До встречи, Гоберта. Но как вы вышли и как собираетесь вернуться? Разве ворота не закрывают на ночь?
– Разумеется, да, но в тот день, когда кто-то помешает мне выехать или въехать, когда мне будет нужно встретиться с вами, он горько пожалеет, что появился на свет.
Сказав это, она исчезла с такой легкостью и быстротой, какие невозможно было в ней предположить. Готье тщательно закрыл за ней двери сарая.
Свернувшись калачиком на соломе, Катрин решила дать отдых своему уставшему телу. Гоберта принесла успокоение ее истерзанному сердцу. Рядом с человеком, так жестоко публично оскорблявшим ее, не было детей, и от этого удар был менее болезненным.
Гнев заглушал печаль, и она знала, что уже завтра, когда она немного отдохнет, ей придется сдерживать себя от яростного желания поднять сеньоров из соседних владений на осаду ее собственного замка. Не пришло ли время расстаться с ролью слишком нежной супруги и хоть раз заставить заплатить ее супруга за все то, что она вынесла за шесть лет замужества. От этой мысли она приободрилась и уснула.
Когда рассвело и снова стали видны очертания Монсальви, Катрин и ее спутники покинули свое благоухающее пристанище и, наскоро умывшись холодной озерной водой, через поля направились к дороге, ведущей к долине Лота, над которой возвышались античные башни Рокмореля.
Никогда еще деревня не казалась Катрин такой приветливой и прекрасной. Буйная растительность росла на обрывистых склонах. Покатые вершины заросли розовым вереском. В небольших речушках, сбегающих со скал, сверкала форель, а в лесах в хорошую погоду появлялись грибы. Молодая женщина вглядывалась в горизонт, задерживая взгляд на кольцах дыма, клубящихся над крышами, на шпиле каменной караулки. Она пыталась угадать, где Жосс Роллар спрятал ее детей. Так велико было искушение остановиться и расспросить хозяев, но Беранже отговорил ее от этого.
– Я бы удивился, если бы моя мать ничего об этом не знала. А если это и так, мы отправим на поиски моих братьев. Да и потом… может быть, они у нас.
Действительно, почему бы и нет! Трое Рокморелей: мать Матильда и юноши Рено и Амори были, наверное, единственными в округе, кто славился еще более дикими нравами, чем Монсальви. Их не пугали ни его могущество, ни заслуги воина… Им бы могла понравиться мысль приютить его детей вопреки его воле. Они прошли по каменистой тропе, ведущей в Рокморель. Дальше гора превращалась в отвесную скалу, а дорога заканчивалась пропастью.
Старый замок с рыжеватыми стенами, возникший перед ними в полуденный зной, видел еще первые крестовые походы. Его внушающие страх башни и огромный донжон, которые, несмотря на несколько разрушенные от времени края, сохранили гордую осанку под лазурно-золотым знаменем его хозяина с изображенными козочкой и тремя скалами. Внизу на лужайке небольшая группа прачек, задрав юбки, раскладывала на траве свежевыстиранное белье. На тропинке с пустой корзиной на голове, подбоченясь, стояла высокая смуглая женщина в белой рубашке и синей холщовой юбке. Услышав, как под копытами лошадей по дороге покатились камни, она повернула голову и, прикрыв глаза рукой, пыталась разглядеть, откуда доносился шум.
– Кто к нам там едет?
Вдруг из ее горла вырвался крик в ответ на возглас: «Сара!» Она узнала Катрин. Молодая женщина соскочила с лошади и бросилась в объятия той, кого она всегда считала своей второй матерью.