— Теперь они меня боятся.
— Относятся с уважением.
— Это моя жизнь! И я хочу сама выбирать, с кем общаться.
Кирилл вытащил из холодильника крупное красное яблоко и с видимым удовольствием запустил в него зубы. Выступил сок, до девушки долетел запах спелого фрукта: яблоко у Грязнова было настоящим, не химической поделкой. Безумно дорогое.
— Я хочу, чтобы меня оставили в покое!
— Во-первых, Солома и его тусовка — не лучшие друзья, которых можно найти в Анклаве. А во-вторых, они боятся не тебя, а Олово, и это заставит их вести себя с тобой не так, как с обычными девчонками.
Грязнов говорил неторопливо и очень уверенно. Веско. К такому голосу прислушиваешься машинально.
— А с обычными это как?
— Это по очереди со всеми. Или одновременно в куче. Или с чужими, когда у тусовки не хватает денег на травку.
Не поверить Кириллу было невозможно, он знал, о чем говорил. Матильда сбавила обороты.
— А я не обычная?
— Ты наша хорошая знакомая. И… — Грязнов тонко улыбнулся, — родственница Олово.
Девушка посмотрела на слугу, на блестящее лезвие ножа в его руках.
— Почему его все боятся?
— В обязанности Олово входит делать так, чтобы у меня не было ненужных проблем.
Грязнов неожиданно швырнул недоеденное яблоко в слугу. Не поднимая головы, Олово выбросил руку, поймал огрызок и аккуратно положил его в мусорное ведро.
— Поверь, Матильда, мы — друзья. Для тебя мой дом всегда открыт — приходи в любое время. С любым вопросом.
Она отказалась от обеда, умчалась, пообещав никуда не отлучаться из дома Мамаши Даши. Проводив девушку, Грязнов поднялся в расположенный на втором этаже кабинет и опустился на стоящий у стены мягкий диван, образец мебельного искусства конца двадцатого века. Минут пять молча сидел, глядя на большое, выше человеческого роста и ничего не отражающее зеркало в резной деревянной раме. От размышлений антиквара отвлек появившийся в комнате слуга.
— Все идет так, как предначертано, — негромко, словно продолжая свои мысли, произнес Кирилл. — Мы знаем, что должно произойти. Пусть иногда события происходят неожиданно, от этого ничего не меняется: мы их ждем, мы к ним готовы.
Олово кивнул и поинтересовался:
— Кофе, мастер?
Кирилл покачал головой:
— Рюмку белого хереса. Сегодня на Болоте будет жарко.
— На-ашли Петру?
— Найдут. К сожалению, не только те, кто должен.
— Мне съездить туда-а?
— Не надо. Я и так допустил ошибку, отправив тебя в «Подпрограмму».
— Ка-ак прика-ажете.
— И еще… Олово, ты не видел мои четки?
Слуга остановился, рассеянно оглядел кабинет, после чего перевел взгляд на хозяина:
— Нет.
— Должны быть здесь… — Кирилл поднялся с дивана. — Так вот же они!
Четки лежали на подоконнике, прямо под раскрытой форточкой. Грязнов взял их в руки, с улыбкой накрутил на левую ладонь, пропустил жемчужины между пальцами, внимательно осмотрел брелок, нахмурился и осторожно стер с зубов дракона какую-то грязь.
— Мерзавец, — прошипел Фадеев, швыряя коммуникатор на стол. — Подонок! «Вы читали биржевые сводки?» Я тебе покажу «биржевые сводки»! Косоглазая скотина!!
— Было бы неплохо, Роман, если бы ты ставил меня в известность обо всех шагах, которые предпринимаешь, — холодно произнесла Эмира. — С кем ты разговаривал?
— У нас договоренность, — прорычал Фадеев. — Ты прикрываешь меня, и все. Есть вещи, которые тебя не касаются.
Капитан Го с легким удивлением посмотрела на взбешенного верхолаза.
— Я рискую, Роман, я подставляюсь и отвечаю за то, чтобы все получилось.
— Ты отвечаешь только за те вопросы, которые тебя касаются!
— Во-первых, ты нанял меня, в том числе и для того, чтобы помочь тебе разобраться в реалиях Анклава. Во-вторых, веришь ты мне или нет, но я тоже хочу, чтобы Петра вернулась домой.
— Неужели? Ты ведь даже не знаешь ее!
— Мне не нравится, когда похищают детей. Ты втянул меня в дело, ты хорошо платишь, но помимо профессиональной чести у меня есть личное отношение к ситуации. — Женщина помолчала. — Я на твоей стороне, Роман. При этом, вполне возможно, только я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нахожусь на твой стороне. И только мои советы помогут тебе. Я знаю о Москве больше, чем ты думаешь. И еще… — Вновь пауза. — Мне ты можешь доверять.
Фадеев хотел что-то сказать. Быстрое, резкое, первое, что пришло на ум после речи Эмиры. Но сдержался, промолчал. Пнул резное кресло. Подошел к бару, налил себе водки и глухо, не оборачиваясь, произнес:
— Я не знаю, кому могу доверять. — Го молча смотрела на опущенные плечи верхолаза. — Извини.
Женщина не ответила. Роман обернулся, посмотрел в черные глаза Эмиры, подошел, присел рядом.
— Возможно, ты права. Но я должен привыкнуть к мысли, что могу доверять тебе.
— Вряд ли у нас есть на это время, — мягко произнесла Го. — Боюсь, что сейчас, после смерти Посредника, события будут разворачиваться очень быстро. И решить насчет меня ты должен прямо сейчас: да или нет. С кем ты разговаривал?
— У меня есть много партнеров, которые в состоянии повлиять на Ассоциацию.
— Допустим… — Женщина решила пока не давить. — Насколько ты им доверяешь?
— Людям доверять нельзя, — грустно усмехнулся Фадеев.
— Мир жесток, — помолчав, сказала Эмира. — Ты привык обходиться без друзей, Роман. У тебя есть только деловые партнеры. И сейчас, как мне кажется, ты за это расплачиваешься.
Ответить Фадеев не успел. Коммуникатор издал тихий звон, и верхолаз бросился к столу:
— Файл!
Он открыл послание, вывел его на монитор и облегченно вздохнул, увидев знакомое рисованное лицо.
— Добрый день, господин Фадеев. Мы знаем, что вам известно о неприятностях, случившихся с нашим менеджером. Нам всем очень жаль. В связи с этими обстоятельствами заключение контракта переносится. Все наши договоренности остаются в силе, интересующий вас комплект биоресурсов пребывает в целости и сохранности. Новый менеджер свяжется с вами в самое ближайшее время. Прошу проявить терпение и не предпринимать необдуманных шагов.