Омерзительные, уродливые головы сплошь состояли из выпученных глаз да разинутых ртов, украшенных жирными, мешкообразными губищами. Зубов не было, но из глубины тошнотворной пасти высовывался похожий на щупальце язык, извиваясь, словно змея, осторожно вылезающая из логова. Подчиняясь неподдельной тупой целеустремленности, гренки продвигались вперед, не обращая внимания ни на приближающихся борборессбов, ни на неподвижную тень вохвна.
– Используй свое волшебство! – Оказавшись перед лицом столь многочисленных и разнообразных ужасов, Симна жался как можно ближе к долговязому другу, однако так, чтобы это не мешало орудовать мечами. – Призови звездный ветер!
– Думаешь, это так легко? – Эхомба крепко сжимал меч: – Для таких вещей нужно время, да и не всегда получается. Обнажить меч нетрудно; убедить его вызвать силу – сложно. – Он уже начал отступать. – Я пытаюсь.
– Эй, пытайся поусерднее. Нет, пытайся побыстрее.
– Замолчи и дай мне сосредоточиться.
Алита прыгнул вперед, и его громоподобный рык отразился эхом от окружающих зданий. Размеры и присутствие кота заставили борборессбов рассредоточиться и начать перегруппировку. Вохвн же не испугался, может, потому, что, не имея лица, не мог увидеть Алиту. Комичные плотоядные груды гренков, источая слизь, тоже пробирались вперед, невзирая ни на какие преграды.
Отступая, Эхомба схватил оцепеневшего Накера за плечо и тащил за собой. То ли не понимая грозящей опасности, то ли не обращая на нее внимания, этот одурманенный человеческий огрызок все норовил, шатаясь, вырваться из крепкой хватки пастуха.
– Что нам делать? – Высокий южанин хорошенько встряхнул пропойцу. – Скажи, что нам делать? Как прогнать всю эту гнусность?
Обратив к пастуху мутный взор, Накер ответил дребезжащим голосом:
– Никак. Борборессбы слишком подвижны, вохвн так и останется на своем месте, а гренки не угомонятся, пока не насытятся. Будете сражаться с одним – другие нападут на вас сзади. Их больше, чужеземец. Вы погибли.
– Он знает не все, – хмуро проговорил Симна. – Мы пока еще не погибли.
– Вам нужна помощь, – промямлил неустойчивый пьянчужка.
– Ага, не надо быть всезнайкой, чтобы это понять. У меня такое ощущение, что нам не следует рассчитывать на счастливых, цивилизованных фанцев. – Симна обвел взглядом окружающие дома. Кое-где за закрытыми ставнями мерцал свет, но ни одно окно не было открыто, дабы позволить жителям наблюдать, что делается на тихой улице за пределами их домов. Утром, без сомнения, веселая и умелая бригада уборщиков начисто соскребет с мостовой всякие неподобающие нечистоты. Дети будут катать обручи и гоняться друг за дружкой по кровавым пятнам, которые в конце концов исчезнут под воздействием мыла, дождя и времени, и никто не посмеет нарушить приличий расспросами о том, что произошло.
Отрастив новую руку, вохвн взвыл и поплыл вперед. Ближайшие к нему борборессбы посторонились. Гренки, слишком тупые и целеустремленные, чтобы осознать возможную опасность, продолжали подбираться к добыче.
Струйка холодного воздуха потянулась от острия клинка из небесного металла.
– Поторапливайся! – Симна следил за ближайшими к нему борборессбами. Четверо других уже забежали северянину за спину и начали подступать, подняв над омерзительными головами свое изогнутое оружие, похожее на зубы какого-нибудь первобытного змея.
Накер Сведущий, изогнувшись, крепко схватил пальцами, липкими от мокроты и рвоты, резную фигурку, висевшую на шнурке у Эхомбы на шее, и сильно дернул ее. Ошарашенный пастух зло крикнул:
– Отдай сейчас же! Больше одной-двух рюмок тебе за нее не получить.
– Отдать? – Поднеся похищенную вещицу к глазам, маленький человечек с большим трудом пытался сфокусировать на ней взгляд. – Конечно, отдам. На. – Отведя руку назад, он как-то ухитрился сделать неверный бросок.
Фигурка пролетела мимо растопыренных пальцев Эхомбы и упала перед парой борборессбов. Покатившись, перевернулась несколько раз и замерла. Одно из парнокопытных чудищ проводило фигурку взглядом, а потом наступило на нее, втаптывая в мостовую. Гадкая кривозубая ухмылка расщепила омерзительное лицо пополам.
Но тут же исчезла, так как борборессб взлетел прямо вверх, перевернулся через голову и тяжело грохнулся на спину. Ошеломленный, он так и остался неподвижно лежать.
На месте резной статуэтки стояла высокая стройная женщина, окруженная язычками бледного пламени. Ее величественная фигура была прикрыта тесно облегающим куском красно-коричневой материи, а в руках она держала щит из шкуры мастодонта и гладкую деревянную дубинку. Дубинка была густо утыкана трехгранными шипами кострового кустарника.
За всю свою жизнь Эхомба ни разу не видел кострового кустарника, упоминавшегося лишь в наумкибских преданиях, однако он сразу же узнал эти шипы, о которых слагали легенды. Миранья тоже никогда не видывала кострового кустарника, но она могла описать его во всех подробностях, когда перед сном рассказывала Даки и Нелече разные истории. Любая наумкибская мать знала, как выглядит костровый кустарник, даже если сама никогда его не видела.
Встревожившись, злые борборессбы повернулись в сторону появившегося среди них врага. Двое остервенело взмахнули своими серповидными мечами. Но металл, не причинив никакого вреда, отскочил от щита вновь появившегося видения. Размахнувшись дубинкой, оно ударило ближайшего борборессба по плечу. В тот же миг из руки жуткой твари вырвался огонь, и пламя объяло все чудовище. С громким воем оно кинулось вверх по улице, оставляя за собой шлейф огня и дыма.
Еще два борборессба бросились на обидчика. Один упал на мостовую; его шея была сломана ударом щита. Другому конец дубинки угодил в рот. С секунду он таращил глаза, а затем его голова взорвалась, превратившись в огненный шар.
Сбившись в кучу, разъяренные призраки изготовились все вместе напасть на размахивающую дубинкой фигуру.
Однако согласованное наступление не удалось, поскольку на них вдруг свалилась свирепая черная масса. Издав страшный рев, от которого задрожала земля, Алита одним ударом огромной лапы сбил с ног одного борборессба, а через мгновение откусил голову другому.
Увидев надежду на спасение, Эхомба и Симна ринулись на гренков. Под многочисленными ударами их оружия твари теряли огромные куски трясущейся желеобразной плоти, однако это их не останавливало. У них не было костей, а также, насколько могли судить бешено размахивающие мечами мужчины, отсутствовала кровь и нервная система. Язык-щупальце обвился вокруг руки Симны и тут же был отрублен клинком. Ампутированный орган лежал на земле, скручиваясь и извиваясь, будто червь, выгнанный на поверхность сильным ливнем.
Методично и безостановочно кромсая направо и налево, друзьям удалось превратить тройку настойчивых, но медлительных гренков в дрожащие груды густой дряни, перепачкавшей мостовую и тротуар. И даже тогда отдельные части безногой плоти норовили подпрыгнуть и продвинуться в направлении путешественников.