– Стой! – донесся голос позади Эхомбы.
– Тебе не уйти! – завопил другой преследователь. – Тебе нигде не скрыться!
Однако кое-где скрыться было можно. Вернее, кое-когда.
Набрав в грудь побольше воздуха и сложив руки стрелой, Эхомба бросился вперед и нырнул в поток Времени.
Где-то на краю света самый могущественный из живущих колдунов застонал и проснулся.
Из отверстия, которое тело Эхомбы пробило в канале Времени, выплеснулась струя необузданной хронологии. Послышались пронзительные крики, и Мастера ворот вместе с солдатами были сметены, смыты потоком Времени и навсегда исчезли в каком-то инокогда. О задержанном безумном чужеземце спасшиеся совершенно забыли в суматохе, пытаясь закрыть все временные ворота и отвести поток от места опустошительной протечки.
Когда наконец это было сделано, оставшихся солдат послали прочесать территорию, где исчез высокий южанин. Мастера ворот, хотя и не питали каких-либо надежд, понимали, что попытаться необходимо – Логики все равно потребуют этого. Как и ожидалось, ни малейших следов чужеземца не обнаружили. Он исчез навсегда: пропал, был смыт, утонул в реке Времени. Недоуменно вздыхая и скорбя по тем коллегам, что потерялись во время недолгой катастрофы, Мастера ворот стали готовиться к возвращению в город. Происшествие вызвало множество оживленных споров.
Подхваченный рекой Времени, Эхомба начал изо всех сил отталкиваться и отпихиваться от эпох, проносящихся мимо. Он был отличным пловцом, поскольку вырос на море. Тем не менее плыть сквозь годы было тяжело – трудно задерживать дыхание, когда волны вечности одна за другой разбиваются о разум.
И все же пастух плыл, стараясь в стремнине Времени оставаться как можно ближе к тому месту, где он нырнул в реку.
Течение было сильным, но Эхомба это предвидел и делал все возможное, чтобы противостоять ему, сохраняя угол, под которым он вошел в поток. Подхваченный рекой Времени, он натыкался на поразительные видения. Мимо проносились древние и фантастические животные. Огромные механизмы, которые он не мог бы и вообразить, тяжело громыхали по неведомым эволюционным тропам, и самые разнообразные люди населяли незапамятные и невозможно далекие времена.
Он уже выбивался из сил, когда вдруг заметил слабый проблеск. Повернувшись в потоке Времени, Эхомба что было мочи начал грести к нему. Это была одна из тех ослепительных желто-белых прожилок, которые он видел из своего собственного времени; только теперь он смотрел изнутри. Это само по себе было удивительно, Эхомба даже не представлял себе, что можно увидеть свет с изнанки.
Поток набрасывался на него, яростный и неумолимый. Пастух чувствовал, что слабеет.
Хуже того, он выпадал из Времени.
Ниже Стремнины Эйнхарроук снова превращался в широкую спокойную реку. Небольшие суда, плывшие в том же направлении, что и «Грёмскеттер», держались ближе к берегам. Стали появляться маленькие островки, поросшие тростником и рогозом, первые аванпосты огромной дельты, по которой расползалась вялая река, прежде чем наконец влиться в океан. На более крупных островах рыбаки построили скромные домики и раскинули сети между шестами, вбитыми на мелководье.
«Грёмскеттер» плыл по главному каналу. По мере расширения русла течение значительно замедлилось, и скорость корабля соответственно снизилась. Работавшие на палубе моряки и морячки весело переговаривались, однако среди оставшихся пассажиров царило уныние.
Симна был не в состоянии рассуждать здраво. Друг возложил на него обязанность закончить путешествие, начавшееся далеко на юге, но откуда простому наемному солдату знать, что следует делать? Таинственное оружие Эхомбы осталось на борту, однако северянин скорее опасался его, не слишком-то надеясь использовать должным образом. Не было и денег – пастух унес в кармане оставшиеся «камушки с берега». Единственным союзником Симны был внушительный, но простоватый Хункапа Аюб. Что же до огромного черного кота, то Алита, проснувшись и узнав, что случилось, решительно заявил о своем намерении покинуть корабль при первой же возможности. Как он без обиняков объяснил Симне, его верность распространялась только лично на пастуха, но не на его дело. В отсутствие Эхомбы кот считал себя свободным от всяких обязательств.
– Неужели тебе безразлично дело, которое он начал? – упрекал северянин кота. – Ты хочешь, чтобы все его усилия пошли прахом?
Большой кот невозмутимо отвечал:
– Все его усилия как были, так и остались мне безразличны. Я присоединился к определенному человеку. Мне жаль, что его больше здесь нет. Он был самым интересным индивидом среди людей. – Алита высунул черный влажный язык и облизнул ноздри. – Мне всегда было интересно, какой он на вкус.
Симна презрительно усмехнулся, не заботясь о том, как к этому отнесется лоснящийся хищник; его самого поразило, как мало вещей его теперь волнует.
– Для тебя на первом месте так и остались еда, секс, сон. Да? В смысле культуры ты ничего не приобрел от общения с нами. Ровным счетом ничего!
– Напротив, – возразил Алита. – За прошедшие недели я очень много узнал о человечестве. Я понял, что его культура полностью подчинена еде, сексу и сну. Единственная разница между нами состоит в том, что ничего из этого вы как следует делать не умеете.
– Клянусь когтями Гинвара, вот что я тебе скажу…
Эта дискуссия была прервана громким криком впередсмотрящего. Сидевший на верхушке грот-мачты матрос куда-то показывал рукой и орал. Преисполненный желания продолжить диалог с большим котом, Симна с любопытством глянул в направлении руки моряка.
Сначала он ничего не увидел. А потом заметил нечто очень знакомое. Симну окружили возбужденные члены команды и потащили вперед. Впрочем, ни в какой помощи северянин не нуждался.
Этиоль Эхомба стоял на краю маленького самодельного причала, небрежно махая рукой «Грёмскеттеру». Если не считать одной-двух прорех на его рубахе и юбке, он выглядел вполне здоровым и спокойным.
Станаджер выкрикивала команды с неожиданным волнением в голосе. Главный парус был свернут, и с кормы спустили морской якорь, чтобы замедлить ход. Как она торопливо объяснила Сймне, ей не хотелось рисковать, бросая якорь и останавливаясь, вдруг объявится погоня, посланная Мастерами ворот.
Северянин с ней не спорил. Он придерживался точно такого же мнения, когда речь заходила об осторожности.
Спустили на воду шлюпку под командой самого Териуса. Она сняла ожидающего Эхомбу с причала, и шесть сильных гребцов мигом доставили его на «Грёмскеттер». Якорь подняли и теперь уже поставили все паруса.
Друзья с нетерпением ждали, когда Эхомба взойдет на борт. Симна хотел пожать высокому южанину руку, но, сбитый с ног, покатился по палубе, так как мимо него промчался Хункапа Аюб. Тот заключил пастуха в объятия, грозившие его задушить. С рулевой палубы с притворным безразличием за ними наблюдала Станаджер Роуз.
Когда Эхомбе наконец удалось освободиться от удушающей хватки Хункапы, Симна задал вопрос, который беспокоил его с того самого момента, как они увидели пастуха, одиноко стоящего на причале: