Под ногами слегка дрогнули доски. Джон-Тому, чтобы сохранить равновесие, пришлось взмахнуть руками. Какой сильный толчок! Настил подскочил на несколько дюймов.
Пока пьяный Мадж разглагольствовал, Джон-Том бросил осторожный взгляд вниз. Что это? Неужели ему не мерещится и сваи шевелятся, гоняя по сумрачной водной глади концентрические круги?
– И я, чувак, имел успех!
Джон-Том глянул на выдра, потом на таверну.
– Успех?
Выдр доковылял до него и ухватил за полу мокрой от пота рубашки.
– Я в том смысле, шеф, что она была не прочь. Да какое там – не прочь! Черт возьми, она была совсем готова. Вот так!
Джон-Том аккуратно высвободился.
– Что произошло?
– Я не смог. Впервые в жизни не смог.
– Не уверен, что понимаю, – осторожно сказал Джон-Том, хотя вовсе не был уверен, что хочет понимать.
– Чувак, поверь, я пытался! Но всякий раз, када был совсем готов перейти от слов к делу, вспоминал чертовых детенышей и эту язву, эту пилу, эту стервозу, на которой меня угораздило жениться!
– Виджи?
Выдр наградил его бешеным взглядом.
– Кореш, я че, просил упоминать ее имя? Я тя просил? – Он хотел посмотреть на Джон-Тома в упор, однако столкнулся с неодолимым препятствием – он был почти на два фута короче.
– Мадж! В это трудно поверить, но будь я проклят, если не считаю тебя порядочным в глубине души парнем. Наверное, ты набрался хороших манер тайком от меня, – задумчиво добавил человек.
– Не говори так, не говори! – Выдр хлопнул себя лапами по ушам, получив при этом легкую контузию, так как одна его конечность по-прежнему держала бутылку. – Этого не могло произойти! Это невозможно! – И с выражением бескомпромиссной решимости на физиономии он двинулся не слишком твердой поступью мимо Джон-Тома. – Я возвращаюсь, вот так! Я найду эту принцессу, и када я ее найду, я ее… я ее… – Он умолк и повернулся к товарищу:
– Эх, шеф, был бы я хоть чуток легкомысленней! Ну хоть чуток!
– Нет причин так мучиться, дружище, – твердо заявил Джон-Том. – Разве можно упрекать себя за то, что все время думаешь о детях и Виджи?
– Опять это проклятое имя! Я вроде говорил тебе: не упоминай! Мало мне проблем с тем, че у меня под носом?
Мадж выпрямился, на морде появилось выражение внезапного озарения.
– Просек! Это все город виноват! Вот в чем дело! Тут с воздухом чей-то не то. Я какой-то отравы надышался. Заразился чувством ответственности. – Появилось новое выражение – подозрительное. – Точняк! Должно быть снадобье, какая-нибудь пилюля: проглотил – и очистился. – Нетерпеливый взгляд впился Джон-Тому в лицо. – Чаропесня!
Мне поможет подходящая чаропесня. – Он хотел отойти, споткнулся и не упал с мостков только благодаря нижним лапам – слишком коротким, чтобы потерять равновесие.
– Кореш, спой мне чей-то этакое. Ради старой дружбы. Чтоб я стал прежним Маджем. Беззаботным, счастливым, веселым, свободным как ветер…
– Испорченным, безответственным, вороватым и развратным. Лживым, ненадежным, циничным и похотливым.
Мадж просиял.
– Во-во, Джини-Тоник, это я самый! Я ведь не безнадежно переменился, а, кореш? Скажи, меня еще можно вылечить?
Джон-Том даже не знал, что и ответить на это.
– Ну-у… – протянул он. – Порой я слышу от тебя откровенный вздор.
– Да, да, продолжай, продолжай!
– И до недавнего времени ты любил заимствовать то, что тебе не принадлежит. В основном мелочевку, но все-таки…
– Верно, верно. Не стоит говорить о пропорциях. Важен тока сам факт. Говори.
Чаропевец глубоко вздохнул:
– Однако, несмотря на все это, уже нельзя вернуться вспять с помощью одного волшебства. Похоже, ты – я потрясен этим не меньше твоего – превращаешься в личность нравственную и порядочную.
– Нравственный! Порядочный! Я? – Рассвирепевший выдр ударил себя кулаком в грудь. К несчастью, это опять оказалась лапа с бутылкой.
Тумак немножко остудил его. – Невозможно, – пробормотал он. – Исключено. Уж лучше б я попросту сдох. А как же репутация, которую я так кропотливо наживал все эти годы? Как же теперь быть с заслуженным положением в гильдии воров, со славой попирателя всех и всяческих устоев? – дико озираясь, вопросил он. – Как пить дать, городишко этот шкодит! Надо убираться отсюда. Он медленно, но верно отравляет мне душу. – Мадж дал пинка ближайшей стене, подошва скользнула по лакированному дереву, скрипнула ветхая доска. – На мозги капает! Надо выкорчевать, выдрать с корнем эту пакость, разобрать по досточкам.
Расколоть их и сжечь, а на этом месте построить нормальный, правильный город, где приличный парень сможет закрутить любовь и не страдать от угрызений совести.
Он снова двинул лапой по стене, чуть не проломив ее.
В следующий миг мосток вздыбился и заколыхался, и Джон-Тому, чтобы не упасть, пришлось ухватиться за стойку. Это помогло мало, потому что стойка тоже неистово тряслась. «Он что, разозлился?» – подумал чаропевец.
– Мадж, не задирай город! Если дома умеют ходить, они, возможно, умеют чувствовать.
– Чувствовать? А, черт! Да ты када-нибудь слышал о чувствительных домах? Это против законов природы, вот так! – Выдру полегчало, и он осыпал стену энергичными пинками. – И хуже того, здеся… черт, как бы это выразить… неэстетично! – торжествующе закончил он.
Видимо, в этот момент у дома иссякло терпение. Настил под выдром щелкнул, точно хлыст, Маджа подкинуло до самой крыши. Гулко шмякнувшись о доски и крякнув, он сделал кувырок и через секунду снова был на ногах, с мечом в одной лапе и бутылкой в другой. Судя по тому, как он ими размахивал, он вряд ли понимал, что есть что.
Мадж разыскивал невидимого противника, грозно жестикулируя и стеклом, и сталью. Джон-Том освободил для него место.
– Ну, давай, иди сюда! Покажись! Выходи на бой, как честный выдр!
Теперь не только мосток ходил ходуном, но и все здание. Его поддержали соседние дома. Выгибались и лопались стекла в окнах, доски корчились и выплевывали гвозди, вывинчивались шурупы, нагели сжимались, как человеческие мозги от мигрени, хлопали ставни, точно крылья разъяренных птиц.
Джон-Том решил, что время вежливости миновало, схватил выдра за лапу и потащил за собой.
– Смотри, что ты наделал! Шевелись. Надо найти остальных.
– Ну че, че я наделал? А че происходит?
Мадж даже не моргнул, когда вихляющий, приплясывающий рыбацкий домик опрокинулся прямо перед ними в воду, подняв тучу брызг. В следующий миг он вскочил и по-собачьи отряхнулся. Оставалось лишь надеяться, что внутри никого нет.
– Ого-го! Кажись, я и правда маленько перебрал!