– Ну-ну, субчики-голубчики! Первого же, кто сделает хоть шаг, разрублю от мошонки до печенки. В человечьем племени не найдется никого ловчей меня. Двоих ухайдакаю, пока ктой-то успеет хоть пальцем шевельнуть.
Угроза, сопровождаемая наглейшей, отшлифованной долгими годами практики бравадой, слегка остудила пыл агрессоров, вынудила их остановиться. Каждая секунда заминки была на руку Джон-Тому – он успевал выбрать и подготовить текст.
Расхрабрившийся Мадж, услыхав перезвон струн, шагнул вперед.
– Считайте это последним предупреждением! Мой кореш – настоящий чаропевец, могущественнейший маг. Евонная музыка запросто вас всех превратит в дрожащих лягух. – Выдр выставил перед собой короткий клинок. – У вас еще есть ничтожный шанс на спасение. Брысь отсюда!
Ближайший из нападавших уронил топорик на землю и воспользовался освободившейся рукой, чтобы откинуть со лба прядь жестких каштановых волос.
– А ты не свистишь? В лягух?
– Оба-на, приехали! – констатировал долговязый, стоявший рядом с ним. – В лягух – это конкретно!
Джон-Том чуток успокоился. Противников оказалось только трое, и было ясно, что им не одолеть двух опытных бойцов, один из которых вдобавок выдр. Кроме того, в глаза бросалась худоба туземцев. Доселе молчавший член оборванного триумвирата ткнул пальцем в сторону дуары:
– Э, дядя, ты и правда лабаешь на этой бандуре?
– Не только лабаю. – Джон-Том мысленно разжаловал неприятелей из безусловно опасных в непредсказуемые. – Я с ее помощью колдую.
Говоривший первым одобрительно кивнул:
– Это конкретно! Только не скажу, что мы особо удивлены. Да и почему Хинкель должен быть исключением?
– Хинкель? – переспросил Джон-Том.
Самый низкорослый член загадочной троицы присел, опершись спиной о густой кустарник. В одном его ухе блестело три кольца, в другом – кубик из отшлифованного циркония.
– Не вздумай повторить это сволочное имечко. Одного раза больше чем достаточно. – Он воткнул самодельное копье в ничем не виноватое дерево. – Вы, кстати, откуда взялись?
– Из Колоколесья, – сообщил Джон-Том.
Младший (им всем на вид было чуть за двадцать) состроил гримасу.
– Впервые слышу.
Его долговязый товарищ рассматривал Маджа.
– Динамитная шубейка. Где надыбал?
– Это не шубейка. – Мадж оглядел себя. – Можа, ты про мою жилетку?
– Не-а. Ладно, стало быть, ты – гигантская крыса. Ну, и чему тут удивляться, спрашивается?
На лице говорившего отразилась покорность судьбе.
Мадж поднял меч и произнес глухо, с опасными нотками:
– Я… тебе… не… крыса… вник?
Джон-Том, успокаивая, положил руку ему на плечо.
– Он выдр.
– Ага. Выдр. Это конкретно! – Предполагаемый лидер троицы утомленно опустил оружие. – Только без обид, ладно? С тех пор как мы тут застряли, жизнь малиной почему-то не кажется.
Джон-Том, не реагируя на скептический взгляд Маджа, медленно передвинул дуару за спину. В поведении туземцев исчезла агрессивность, но это не заставило выдра ослабить хватку на рукояти меча.
Чаропевец был благодарен старшему, когда тот решительно протянул руку. Ладонь оказалась твердая, пожатие – крепким.
– Ребята, вы откуда? – спросил чаропевец. – Кажется, мне знаком ваш акцент.
Оборванцы переглянулись. Тот, что сидел, выпрямил спину, медленно покачал головой с несусветными лохмами.
– Какой еще акцент, дядя? Мы все из Джерси.
– Из Северного Джерси, – добавил стоявший рядом исхудалый блондин.
– Кроме Хинкеля. – Патлатый сцепил на затылке пальцы и снова привалился к кусту. – Он из города. С восточной стороны.
– С восточной стороны? – нахмурился Джон-Том.
– Нью-Йорк, дядя, Нью-Йорк. Слышь, друг, ты что, чисто конкретно с луны свалился? – Вожак понимающе кивнул приятелям. – Он, по жизни, нездешний.
– Сразу видно, – кивнул патлатый.
"А ведь если подумать, откуда я? – спросил себя Джон-Том. – Сколько воды утекло с тех пор, как я тут очутился? Сейчас мой дом здесь.
Колоколесье, Вертихвостка, Линчбени, Глиттергейст. К сей сказочной топонимике следует добавить угрюмый остров, юдоль опустошения и обносившихся гостей из Джерси".
– Вообще-то я из Лос-Анджелеса.
– Вот это конкретно! – явно обрадовался вожак. – Ну, и как зовется твой банд? С кем лабал, по жизни?
– Ни с кем. Возможности не было.
– Чайник, – определил тощий.
С горы низвергся душераздирающий гром, по склону покатилась каменная мелочь. Мадж отпрянул в сторону, беспокойно оглядывая ненадежные высоты.
– Ну вот, опять, – пробормотал сидящий.
Вожак смущенно посмотрел на вновь прибывших.
– Вот что, ребята, мы конкретно сожалеем насчет не слишком радушного приема, но и вы поймите: последнее время дела у нас не клеятся. Я – Волк. – Он обернулся к товарищам. – Это Шплиц, а карлик под деревом – Ядерный.
– Че, запредельные имена? – проворчал Мадж.
– Чтоб ты знал, мохнатый приятель, – они нам не от рождения даны. – Ядерный провел ладонью по своему черному «ирокезу». – Это ж надо – язвительный выдр! Оба-на, приехали!
Мадж не был застигнут врасплох, когда из глубин его сознания влажным, губчатым комом всплыла догадка.
– Джон-Том, это ж пена из твоего мира!
– Э, ты кого пеной называешь? – Шплиц нахмурился и повернулся к Волку:
– И почему – пена?
Тот пропустил вопрос мимо ушей.
– Мое настоящее имя – Джимми Газерс. Феликс Циммерман у нас на басе, а это Кенни Хилл – тарабань-в-барабан.
– Понятно.
Джон-Том ухмыльнулся. Куда бы ни занесла тебя судьба, ударников всегда узнаешь издалека. Они в любом социуме образуют прослойку с уникальными характеристиками. Чаропевец не удивился бы, услышав, что у них даже ДНК слегка отличается от обычных.
Если у шимпанзе ДНК на девяносто девять процентов – человеческое, то у барабанщика…
– "Панкреатический отстой", – гордо произнес Газерс.
Джон-Том недоуменно замигал.
– В смысле?
– Так наша группа называется. Конкретно, да?
Мадж одобрительно закивал:
– В самую точку.
И он спрятал меч в ножны.
– И как же вас угораздило здесь очутиться?
Сколь ни приятно было встретить соотечественников, Джон-Том решил соблюдать дистанцию. Пока он знал о них не больше того, что услышал, и не видел возможности отделить правду от вымысла. Осторожность – не помеха даже в обществе братьев по разуму, то бишь музыкантов.