– Если захочет.
– Но ведь иначе он погибнет вместе со всем миром! Это…
– Безумие, мой мальчик, чистейшей воды безумие. Но подумай: если ты не в своем уме и вдобавок несчастен, что может быть предпочтительнее, нежели самоубийство космических масштабов? Я страшусь того, что мы можем столкнуться с целенаправленной пертурбацией, то бишь с той, которая будет нацелена точно на нас. Маловероятно, конечно, однако полностью исключать такую возможность я бы не стал.
– Да, ваше превосходительство, утешили, нечего сказать.
– Мадж, ты же сам утверждал, что против правды не попрешь.
– Правда! Куда ни плюнь, всюду эта мерзопакостная правда! Слушай, лопоухий, а чем докажешь, что ты не наврал с три короба?
– Ты назвал меня лжецом? – справился Колин, положив лапу на рукоять сабли. Глаза коалы сузились.
– Да ладно, приятель, брось! Видали мы таких! Ну чего ты ухватился за свою палку? Думаешь, я испугался? – Мадж оглядел товарищей. – Слушайте, ребята, что ж вы уши-то развесили? Он вам заливает, а вы и рады? У него что, на морде написано, что ему можно доверять?
– Мадж, сколько раз… – начал было Джон-Том, однако замолчал, увидев, что Колин поднял лапу.
– Он прав, хотя мог бы быть и полюбезнее. Вам нужны доказательства повесомее, чем слова.
Медведь положил расшитый серебром узелок на землю и опустился на колени. Джон-Том не сводил с коалы глаз, но так и не углядел, каким образом тот ухитрился столь быстро развязать туго затянутую веревку.
Колин медленно развернул узелок, и юноша испытал нечто вроде разочарования. Впрочем, он не сумел бы ответить, чего ожидал – граненых драгоценных камней или, может статься, отливающих неким колдовским светом металлических бляшек. В узелке же, как оказалось, помещались неприглядного вида деревяшки, раскрашенные в разные цвета камешки, выбеленные временем кости и несколько лоскутков материи.
– Что это за рухлядь? – поинтересовался Мадж.
– Разве ты никогда не видел рун? Настоящих рун – не подделок и не игрушек? Между прочим, некоторые из тех, что лежат передо мной, передавались по наследству от гадателя к гадателю. – Колин притронулся пальцем к одной из рун. – Вот ей, например, и еще кое-каким много сотен лет.
– Я чувствую магию. – Клотагорб приблизился к Колину и попросил того перечислить каждую руну по отдельности. Воспользовавшись моментом, Мадж подсел к Джон-Тому.
– Сдается мне, приятель, эта встреча пойдет нам на пользу.
– Разумеется, если Колин сказал правду.
– Да нет, я не о том, – отмахнулся выдр. – Ты тока погляди на его руны! Соображаешь? – Глазки Маджа заблестели от возбуждения. – Када вернусь домой, первым делом раздобуду себе такой же мешочек и наполню его всяким дерьмом, а потом стану ходить по домам и предсказывать будущее. И как я раньше до такого не додумался?!
– Мадж, ты не понимаешь. Колин не обманщик.
– А мне-то что с того, парень? Если уж на то пошло, на чем, по-твоему, стоит мир? Правильно, на обмане. Кто хитрее других, тот и живет припеваючи. И потом, если найдутся олухи, которые будут принимать меня за гадателя, зачем мне их разубеждать? Вот тебе понравилось бы, когда тебя оскорбили в лучших чувствах? То-то, кореш.
Тем, кто спрашивает гадателя, все равно, сбудется его предсказание или нет. Они просто хотят, чтоб им сказали, что делать; самим-то, понимаешь, мозгами шевелить лень. И потом, я буду гадать тока про то, в чем разбираюсь – ну, насчет бабок и баб.
– Скажи на милость, Мадж, чем ты будешь заниматься, когда состаришься? Хотя мне что-то сомнительно, чтобы ты дожил до преклонных лет.
– Приятель, – отозвался выдр, поднимая правую лапу, будто собирался принести клятву, – ты меня тада не узнаешь. Я часто воображал себе, как хожу по своей хибарке, весь такой сгорбленный, облезлый, с поседевшими усами… Наверно, я буду тока думать про бабки и баб, на другое меня уже на хватит.
– Свежо предание, – усмехнулся Джон-Том и жестом призвал выдра к молчанию. Колин закончил разговор с Клотагорбом и повернулся к прочим путешественникам.
– Тише, пожалуйста.
– Тоже мне, командир выискался, – прошептал Мадж. Джон-Том погрозил ему кулаком.
Колин зажмурился и принялся бормотать что-то себе под нос. Внезапно подул ветер, хотя всего лишь мгновение назад на него не было и намека.
Он прилетел с востока, засвистел меж веток дерева, растрепал гриву Дормас и длинные волосы Джон-Тома. Время от времени он менял направление, точно сбился с пути и не имел теперь понятия, в какую сторону лететь. Колин, который продолжал нараспев бормотать, подобрал камешки, деревяшки и остальные принадлежности своего ремесла. Джон-Том впервые заметил, какие на лапах коалы когти. Клотагорб глядел на медведя и размеренно кивал головой, то ли подбадривая Колина, то ли узнавая текст заклинания. К огорчению юноши, в воздухе не появлялось ни единой искорки света. То была иная магия, древняя и безыскусная, чуждая Джон-Тому в той же мере, как и экономическая политика республиканцев. Если верить Колину, его волшебство состояло наполовину из простого везения.
Шерсть на загривке коалы встала дыбом. Мех на ушах задрожал, будто по ним пропустили электрический ток. Колин завершил заклинание и разжал лапы. Насколько мог судить Джон-Том, профессия гадателя не требовала никакого особого умения. Бросил руны, вернее, уронил, а там хоть трава не расти. Камешки и деревяшки немного попрыгали, а затем улеглись на подстилку, которой служил развернутый узелок. Джон-Том разглядел на коже некий узор, нанесенный, по всей видимости, острым ножом или шилом. Колин глубоко вздохнул, открыл глаза и наклонился вперед. Он внимательно рассматривал руны, буквально не сводил с них глаз и даже не моргал. Его сосредоточенность производила несколько устрашающее впечатление. Мадж – и тот, похоже, проникся значительностью происходящего. Колин снова испустил вздох, затем еще и еще, пересел с колен на корточки и провел лапами по обтянутым кожей бедрам.
– Что ты пытался выяснить? – спросила Дормас.
– Так, ничего конкретного. Руны зачастую предпочитают не отвечать с первого раза, а если и отвечают, им, как правило, не следует верить.
Например, как сейчас.
– Почему? – удивился Джон-Том. – Что они говорят?
Во взгляде коалы промелькнуло неожиданное сожаление. Медведь посмотрел на стоявшего рядом с Джон-Томом выдра и произнес:
– Мой добрый друг Мадж, если руны не обманывают, жить тебе осталось меньше полминуты.
Воцарилась мертвая тишина. Мадж оторопело воззрился на Колина.
Нижняя челюсть у него отвисла. Наконец выдр улыбнулся, однако улыбка получилась кривоватой, похожей скорее на гримасу боли.
– Ах ты, паршивый ублюдок, пугать меня вздумал? – выдохнул Мадж. – Я знаю, ты нарочно, чтоб мы от тебя отвязались. Ну так вот, не на таких нарвался, понял? Я тебе не верю вот ни на столечко! – Он сплюнул и чуть было не попал на рассыпанные на коже руны, после чего оглянулся на товарищей и попятился от исполненного, казалось, печали Колина.