– Теперь вспомнил. Значит, мы пришли слишком рано, а не слишком поздно, – Джон-Том сверился с ближайшими городскими часами. – Вполне успеем поесть.
Мадж в предвкушении еды облизнулся.
– Значица, будет ужин! Зальем его пинтой-другой, а?
– Никакой выпивки. Не время и не место, Мадж. Сперва сядем на корабль, а потом, если уж ты так настроен, можешь напиваться до потери пульса. Но если ты основательно наклюкаешься в чужом городе, я вряд ли сумею тебя найти. Ты, когда надерешься, вечно пускаешься в бесцельные блуждания.
– Вовсе нет, – не без достоинства ответил выдр. – Я никогда не «надираюсь». Бываю навеселе, иногда пьянею, но чтоб надраться – никогда! Это слово ваще не про меня – звучит, будто лошадь задирают.
– Да, метафора не так уж плоха, – согласился Джон-Том, направляясь вдоль улицы. В ответ выдр издал непристойный звук.
Вернувшись после ужина, они увидели горящий за жалюзи свет. Восемь еще не пробило, и пришлось несколько минут обождать снаружи, пока владелец магазина не отпер его для посетителей. На индри были холщовые брюки и жилет, из-под которого виднелась черно-белая шкура. Блестящие желтые глаза лавочника скрывались за розовыми очками с тонкими линзами.
– Входите же, входите! Вы рановато, друзья мои, а может, и поздновато – это уж как сами предпочитаете.
Магазин Изи был просто восхитителен: полки забиты причудливыми часами самого разнообразного вида, небольшими механическими игрушками, музыкальными шкатулками и миниатюрными вертепами. Но внимание Джон-Тома моментально поглотила правая стена, увешанная коллекцией музыкальных инструментов. Многие из них были для него в диковинку, а некоторые выглядели настолько необычно, что по виду было не угадать, следует ли их отнести к числу ударных, струнных или духовых.
На центральном столбе, будто грозди фруктов, висели маленькие барабанчики. Исполинские охотничьи рога соседствовали с тоненькими флейтами, а на полу красовалась свирель, выделанная из цельного древесного ствола. Весила она, должно быть, никак не менее сотни фунтов, а в отверстия для пальцев спокойно вошел бы кулак Джон-Тома.
– Медвежья свирель, – писклявым голосом, чем-то напоминающим его товар, пояснил Изя. – Я продал прежнему владельцу ее копию из дерева куда более легкой породы, а ее принял в качестве частичной оплаты. Она здесь уже давненько.
– Неудивительно. Поднять ее под силу лишь другому медведю.
– Истинно так, но мне нравится смотреть, как посетители пытаются это сделать. Иногда крупным кошкам это удается, но у них слабоваты легкие, чтобы заставить ее звучать. А чем я могу помочь вам, сэр? По вашей осанке и наряду я заключаю, что вы состоятельны, хотя с удовольствием принимаете компанию лиц куда менее значительных. Я с большим удовольствием всячески послужу вам, как только ваш друг поставит золотую музыкальную шкатулочку в витрину, из которой извлек ее.
Джон-Том развернулся и сверкнул глазами на Маджа. Тот стыдливо извлек музыкальную шкатулку в виде клавикордов изящной работы из внутреннего кармана жилета и поставил обратно в открытую витрину прямо перед собой.
– Я тока хотел взглянуть на нее поближе, приятель. Я подумывал купить эту чудную штучку, вот так.
– Конечно, и потому проверял, удобно ли ее будет носить в кармане.
– Несомненно, весьма удобно, – доброжелательно кивнул Изя. – Вам следует знать, друзья мои, что прозвище мое дано вследствие моей страстной привязанности к пляскам, а вовсе не из-за деловой несостоятельности.
– Ф-фых. – Мадж демонстративно профланировал к часам, не уступавшим в размерах ему самому. – А это можно поглядеть, или вы считаете, что я попытаюсь свалить с ними, када вы отвернетесь?
– В присутствии выдры я всегда готов к любым неожиданностям. – Индри с улыбкой повернулся к Джон-Тому. – А что по вкусу вам, друг мой? Что я могу вам продать? Хронометр?
– Меня волнует не время, а кое-что другое. Я чаропевец.
Изя пристально взглянул на покупателя поверх очков.
– Истинно, абсолютно, именно так? Неужели чаропевец? Ни разу не встречал лично, хотя однажды до меня дошли слухи.
– При мне разбитая дуара. – Джон-Том указал на привязанный к заплечному мешку сверток. – Вы ведь не сумеете ее починить?
– Дуара? Это за пределами моих скудных познаний, друг мой, творец волшебной музыки. Я не дилетантствую в колдовстве.
– Значит, вряд ли у вас в продаже найдется другая такая же?
– Вай-вай, то, что я лично не имею дела с магией, вовсе не означает, что я не могу или не хочу торговать ее атрибутами. Но к печальному, огорчительному несчастью, у меня не имеется желаемой вами дуары. Честно говоря, за все годы, что я торгую по этой части, я даже ни разу не окинул таковую оком. Однако у меня найдутся один-два предмета, которые могли бы вам сгодиться.
Первый извлеченный из-под стойки инструмент напоминал флейту-пикколо, одержимую синдромом Пиноккио: от центральной трубки наподобие ветвей отходили трубочки поменьше. Сделанная из падуба флейта была инкрустирована перламутром.
– Играть на ней затруднительно, хлопотно, проблематично, но сказывают, что в хороших руках она может вызывать дождь и снег.
– Я не метеоролог, мне нужно что-нибудь более универсальное.
– Ясно, понятно, недвусмысленно.
Изя отложил флейту и достал карманный аккордеон. По бокам располагалось всего по четыре клавиши. Джон-Том из чистого любопытства испробовал инструмент. Мадж поморщился.
– Искусный музыкант может с его помощью создавать еду и питье, качество каковых зависит от сладости пения.
– Тада забудем об нем, – вмешался Мадж. – Ежели б наша жисть зависела от мелодичности его рулад, мы б уже сто раз окочурились. – Он отрывисто кивнул на инструмент. – А пытаясь сделать этим пищу, мы подохнем с голоду.
Джон-Том ответил выдру грозным взором, но все-таки вернул аккордеон.
– Все равно я не умею на нем играть.
– Тогда, вероятно, предположительно, должно быть, мне придется вручить вам предмет, каковым вы сумеете воспользоваться в действительности, – с огорченным видом заявил Изя.
При первом взгляде на извлеченный из запирающегося ящика инструмент глаза Джон-Тома вспыхнули от восторга, но после более пристального осмотра пыл его несколько поугас. Несмотря на сходство с его собственным инструментом, это была не дуара – дека поменьше и попроще, другие регуляторы и всего один набор струн. Над отверстием резонатора струны обретали некоторую бесплотность, но в другом измерении все-таки не исчезали.
– Суар. – Изя небрежно коснулся струн. – Этот красавчик принадлежал одному безмозглому фокуснику, вынимавшему его лишь по праздникам.
Мадж прошествовал к стойке, чтобы рассмотреть инструмент получше.
– Набиваешь цену, востроглазый? Он хоть играет?