Да уж, мысленно согласился Джон-Том, пара пятифутовых выдр, такой же крупный енот и попугай, который может без умолку крыть в три этажа, – изрядное искушение для любого директора зоопарка или цирка.
– А обо мне? Они не говорили, что хотят сделать со мной?
– Тебя они продавать не хотят. – Глаза Перестраховщика блеснули во мраке. – Но и отпускать не намерены.
– Я так и думал.
Потому они и не боятся, что он наткнется на кокаин, – все равно не сможет никому об этом рассказать. Они просто выбросят труп на какой-нибудь пустынной дороге между Флагштоком и Лас-Вегасом, а стервятники проведут вскрытие куда быстрее, чем подоспеет дорожная полиция.
– Надо выбираться отсюда. Даже если бы они надумали меня выпустить, то, будь я проклят, не могу допустить, чтоб моих друзей продали в какой-нибудь вшивый балаган!
Перед его мысленным взором встало видение: Маджа и Виджи раздевают, выставляют на всеобщее обозрение в клетке посреди казино, их выстукивают и ощупывают высоколобые ученые и бездушные зоологи.
Поглядите-ка на удивительных говорящих выдр! Поглядите-ка на гигантского говорящего енота!
С другой стороны, если Мадж не затоскует по соплеменникам, то будет жить, как у Христа за пазухой, наслаждаясь роскошью, азартными играми и спиртным. Лучше и не намекать впечатлительному и морально неустойчивому выдру на такую возможность. Это вряд ли придется по душе Виджи. Или?..
Ответом на этот невысказанный вопрос стало негромкое всхлипывание по соседству.
– Мадж, не нравится мне этот мир. Я хочу домой.
– Мне тоже, милашка, мне тоже. Парень, сделай же что-нибудь!
Признание развязало Джон-Тому руки.
– Мадж, им кажется, что они заперли наше оружие. Они правы?
– Дай мне три минуты, кореш.
Мадж склонился над ящиком.
Но выдр заблуждался – прошло целых четыре минуты, прежде чем замок уступил. Когда все вооружились, Джон-Том приказал собраться в задней части кузова.
– Тогда парни в кабине не услышат моего чаропения.
– Тьфу на тебя, шаман! – отозвался Камалк с покачивающегося взад-вперед гардероба. – Неужто ты думаешь, что мы поверим, ах-ха?
Дуришь только народу головы своими дохлыми шутками.
– Хочешь верь, Камалк, хочешь не верь, а мы уходим отсюда.
– Вы так думаете? Ну ладно, на случай, если вы правы… – Попугай развернулся и заорал в сторону кабины:
– Эй, там, впереди! Ваши пленники собираются… вывафафф!
Перестраховщик, воспользовавшись диваном в качестве трамплина, одним прыжком добрался до пирата. Мадж помог ему спеленать отбивающегося, щелкающего клювом попугая. Намерения Камалка были ясны, как день: получить свободу ценой свободы остальных. Джон-Тому было почти жаль пиратского капитана: тот даже не представляет, в какой мир его занесло. Воспользовавшись упаковочными веревками, попугая привязали к стулу и вогнали кляп ему в клюв.
– Ну вот, о нем позаботились. – Мадж мрачно оглянулся на друга. – А теперь пора позаботиться и о нас – ежели сможешь.
– Держитесь все вместе. Не знаю, что будет, если дело выгорит.
Когда все сгрудились у его ног, Джон-Том коснулся пальцами струн суара, отчаянно сожалея о верной дуаре. Хотя бы одну-единственную приличную песню – большего от этой штамповки и не требуется. Только одну крохотную песенку!
Ничего не попишешь, придется начать.
– Приготовьтесь. Попытаюсь выпеть нас домой.
– То есть ты возвращаешься с нами, приятель? – поднял глаза Мадж. – Ты-то как? Ты ж больше всего на свете хотел вернуться. И вот ты здесь.
– Заткнись, Мадж, пока я не раздумал. Я не перенесу, если тебя, Виджи и Перестраховщика накачают наркотиками и будут обращаться с вами, как с выродками.
– Ну, ежели наркота хороша…
– Мадж! – одернула его Виджи. – Зачем им так поступать с нами, Джон-Том?
– Чтобы узнать, почему вы разумны. Чтобы узнать, почему вы умеете говорить.
– Твой мир ужасен. – Она содрогнулась.
– Не так уж и ужасен. Есть хорошие люди, есть и плохие – всякие, как и у вас.
– А теперь цыц, – сказал Мадж, прижимая к себе любимую. – Пусть человек сосредоточится на чаропении.
Джон-Том завел негромкую сладкую песнь. Его голос сливался с нежным перезвоном суара, заполнив кузов музыкой. Грузовик катил по ухабам, по гладкому асфальту, а он все пел, пока в горле не засаднило, пока не онемели пальцы, – и ничего.
Теперь машина ехала по шоссе, тряска прекратилась, скорость возросла. В конце концов Джон-Том сдался.
– Жаль! Неудивительно, но все равно жаль. Клотагорб не раз твердил, что перебросить человека из мира в мир НЕЛЕГКО, но я должен был попытаться.
– Не терзай себя, приятель! Можа, будь с тобой дуара…
– Не уверен, что было бы по-другому. Я вообще не уверен, что в моем мире волшебство возможно.
– Ну и скука ж здесь тада! За нас с Виджи не беспокойся, мы-то выкрутимся – а, милашка?
– Разумеется. Как-нибудь справимся.
Но Джон-Том знал, что это не так! Если они в присутствии людей будут хранить молчание, то рано или поздно сумеют вырваться на свободу. Но что это за свобода – в чужом мире, вдали от соплеменников, без надежды на возвращение? Изгнанники в чужом краю.
– Я слышу что-то новое, – Перестраховщик прильнул к двери фургона.
– За нами гонится какой-то зверь.
– Может, собаки? – Джон-Том нахмурился. Какие еще собаки на шоссе при скорости пятьдесят миль в час? – Он еще там?
– Приближается. Завывает ровным голосом.
Завывает? Его вдруг прошиб пот.
– Это полицейская сирена.
– Местные мусора? Оп-ля, это охренительно!
– Вовсе нет. Если они нас найдут… – Джон-Том лихорадочно искал выход. – Мы окажемся в свидетелях – если им настучали, что парни везут наркотики. Если же нет – их просто отпустят. Может, не горят габаритные огни или что-нибудь в этом роде? Превышения скорости точно не было. Нет, отсюда надо выбираться сейчас же.
Теперь сирена была слышна совершенно отчетливо. Грузовик замедлил ход и съехал на обочину.
– Тихо! Мне надо послушать.
Джон-Том взобрался на стол и привстал на цыпочки, чтобы добраться до щели под крышей. Один из полицейских потребовал у Круса документы.
Потом сказал:
– Откройте.
Как и следовало ожидать, ответ прозвучал вежливо, но с натяжкой.
– Эй, офицер, в чем дело? Мы ничего не нарушали. Вы же сказали, что скорость мы не превысили, машина тоже в порядке.