Неожиданно в динамике послышался скрипучий голос. Он от удивления едва не забыл остановиться. Потом все же чуть-чуть подстроил волну и повернул ручку громкости. Далекий голос звучал очень тихо, но теперь можно было разобрать слова.
«…эффективный радиус действия их главных орудий составляет не больше ста метров. Самый оптимальный вариант — держаться от них подальше».
Каким бы слабым ни был сигнал, уверенность, сквозившая в далеком голосе, не вызывала сомнений. Райт, не понимая, что происходит, не зная, что случилось с миром, который он когда-то знал, неожиданно для себя поверил этому голосу. О людях можно многое узнать не только по их поступкам, но и по словам.
— Похоже, этот парень знает, о чем толкует. Кто это?
Риз, также ошарашенный неожиданной удачей, только тряхнул головой, не отрывая глаз от приемника.
— Я не знаю.
Что касается Звезды, так она вообще вряд ли понимала смысл произносимых слов. Она и не старалась вникнуть в суть передачи.
Девятилетней девочке казалось чудом уже одно то, что где-то далеко еще существуют другие люди.
* * *
Эти передачи стали нерегулярным, но очень важным ритуалом. Люди, разбросанные по всему западу Соединенных Штатов и в Северной Мексике, все оставшиеся в живых, собирались вместе у немногочисленных работавших приемников и любительских раций, чтобы послушать передачи. Ни спортивные репортажи, о которых многие искренне жалели, ни речи важных политиков, ни развлекательные программы не вызывали у них такого напряженного внимания, как эти передаваемые от случая к случаю выступления. Поворачивались ручки настройки, соединялись провода, латались динамики, и голос Джона Коннора, часто прерываемый помехами, иногда скрипучий, но всегда завораживающий, звучал в ветхих зданиях, пустынных каньонах, густых лесах и отчаявшихся душах.
«Если вы не можете от них убежать, — звучал так хорошо знакомый голос из неизвестного убежища, — у вас еще остается одна или две возможности».
Где-то в штате Юта чумазые обитатели руин, внимательно слушая, теснее сгрудились вокруг походного костра.
«Машины Т-600 обладают огромным ростом и большим запасом снарядов, но их устройство довольно примитивно…» — шипел из полуразвалившегося приемника голос Коннора.
В пещере неподалеку от Нью-Мехико старший из мужчин вытянулся во весь рост и держал в поднятой руке самодельную антенну, стараясь хоть на йоту улучшить звук, доносящийся из найденного его семьей древнего приемника.
«Затылок и плечевой шарнир уязвимы даже для легкого оружия. В качестве последней возможности можно рассматривать вентиляционные отверстия, необходимые для работы схем головного мозга. Они находятся сзади на шее. Удар ножом в эту область может замедлить их действия. Но не надолго».
* * *
Коннор, сидевший перед передатчиком в тщательно охраняемой радиорубке, замолчал. Он уже много раз обращался к своим невидимым слушателям. Много раз старался выбрать верные темы. Он не был ни опытным спикером, ни прирожденным оратором. Он не мог интуитивно понимать, как ободрить людей, как вселить в их сердца надежду, как их успокоить. Ему могла помочь только практика.
Практика и необходимость. И все равно порой он не мог подобрать слова, не мог выразить свои мысли и ощущал растерянность.
И тогда ободряющее тепло руки на его плече помогало лучше, чем целые тома руководств по общественным связям. Только улыбка сидевшей рядом Кейт побуждала его возобновлять передачу.
— Все вы, каждый из вас… — продолжил Коннор.
* * *
Укрывшиеся в руинах обсерватории у крошечного копра двое решительных подростков и один очень растерянный взрослый мужчина старались не пропустить ни единого слова.
«…и самое важное — постарайтесь выжить, — убеждал их голос из радиоприемника. — Вы даже представить себе не можете, насколько важны ваши жизни, насколько ценной является каждая личность и все вы вместе».
* * *
Коннор сделал паузу и оглянулся на жену. В его голосе зазвучали личные нотки, и он намеренно старался их заглушить.
— Силы людей невозможно измерить механическими методами, и машинам, как бы они ни старались, этого не понять. Присоединяйтесь к нам. Перебирайтесь в безопасные районы, чтобы вас не нашли враги. Ищите наши символы. Дайте о себе знать. Мы вас разыщем. — Наконец он полностью овладел своими эмоциями и поспешил закончить передачу: — Я обещаю — мы обязательно победим. Но вы, я и каждый из нас должны продолжать борьбу. Меня зовут Джон Коннор. Если вы меня слушаете, вы уже участвуете в Сопротивлении.
* * *
Снова послышался треск статических помех, но на этот раз никто не огорчился. Радиообращение стало неоспоримым доказательством того, что в мире остались не только руины. Не только немые, бесчеловечные и опасные механизмы. В мире еще есть люди. Люди, продолжавшие борьбу, вместо того чтобы затаиться, подобно презренным крысам и тараканам. В мире оставалась надежда.
Риз повернулся и встретил задумчивый взгляд Райта.
— Джон Коннор. — И голос, и взгляд мальчика, обращенный поверх умолкнувшего приемника, выражали неудержимое восхищение. Сосредоточенный взор Звезды не отрывался от его лица. — Я не знаю как, но мы должны отыскать этого парня.
* * *
Дежурный радиотехник старательно проверял, не вычислил ли кто источник сегодняшнего вещания. Коннор откинулся на спинку стула и потер глаза. Передача получилась?
Кейт Коннор сжала его плечо и кивнула:
— Все прошло отлично, Джон. Как и всегда. На самом деле слова не имеют большого значения. Скорее, твердое убеждение в твоем голосе заставляет людей во что-то верить.
Он кивнул, поднял руку и легонько сжал ее пальцы. Сколько еще людей разбросано по миру? Сколько из них имеют доступ к исправным приемникам? Права ли Кейт, утверждавшая, что его редкие выступления приносят пользу, невозможно узнать. А есть ли вероятность того, что один из слушателей, один из пытающихся выжить людей его отец?
И это тоже узнать невозможно.
Голоса в голове, огонь у самого лица. Трубка тянется из его руки. Все расплывалось, смешивалось в одну бесформенную и неуловимую массу неотчетливых воспоминаний. Боль тоже присутствовала, но она беспокоила его гораздо меньше, чем расплывчатые мелькающие видения. Боль сопровождала его всю жизнь. С болью он мог справиться.
Но не с этой.
Он был связан и лежал на спине. Пытался подняться, но не мог. Он попал в плен? Или уже похоронен? Воспоминания… Он метался, лягался, отчаянно сопротивлялся.
Райт сел.
Сердце яростно колотилось, дыхание вырывалось короткими толчками, словно он только что финишировал после бега на длинную дистанцию. Ему что-то приснилось. Но что? Реальность, кошмар или настоящие воспоминания — он не мог определить, не мог провести границу между воображением и истиной. Попытался припомнить подробности, но они тотчас ускользали.