– Прекрасно, – бормотал Джон-Том, глядя на проплывающие мимо красоты. – Несравненно.
Талея стояла возле него и разглядывала темные отверстия в стенах; иногда их зияющие жерла подступали прямо к воде.
– Интересное у тебя представление о красоте, Джон-Том. А мне это не нравится ни в коей мере.
– Чдо вы, люди, понимаете в пещерах? – фыркнул появившийся над ними Пог. – Все вы, кроме чаропевца, не смыслите в эдом ничего.
– Что делать, если я свет предпочитаю тьме и просторы – стенам? – возразила она.
– Аминь, – от всего сердца поддержала ее Флор.
Первоначальное восхищение обеих девиц при виде светящихся растений уступило место суеверному ужасу, который люди испытывают перед подземными глубинами и ходами в них. Поскольку Джон-Том искренне интересовался пещерами, подобные страхи были ему достаточно чужды. Красотой эти образования, веками создаваемые терпеливой водой из известняка, не уступали любым наземным чудесам.
Впрочем, встревожены были не только Флор и Талея.
– По мне, так внутри реки было б поспокойнее, – однажды утром высказался Мадж. – Там хоть знаешь, где ты есть. – Он показал мохнатой лапой на темный большой боковой ход. – Мне эта дыра вовсе не по вкусу. Я еще молод для собственных похорон.
– Суеверия, – пробормотал Клотагорб, – губят цивилизацию.
Лодочник оставался таким же невозмутимым, как и в своих родных водах.
– А как все это называется? – спросил Джон-Том, разглядывавший лазоревые грибы на берегу.
– Как называется?.. Имя разве что в легендах найдешь.
Хапли отвернулся. Мелькнул невероятно длинный язык, втянув в рот прозрачную крылатую букашку. Лодочник-лягушка причмокнул губами.
– На вкус ничего, пусть никакого цвета и нет. – Он кивнул в сторону свода. – В сказках и историях речного люда это место зовется Горлом Земным.
– А куда оно ведет? – поинтересовалась Флор. Хапли пожал плечами.
– Кто знает. Твой наставник в твердом панцире полагает, что через все горы. Возможно, он прав. Надеюсь, что мы живыми выберемся отсюда, а не угодим, скажем, в чрево земли.
– Не очень приятно слушать. – Талея крутила рукоять ножа, словно рассчитывая с его помощью утихомирить разбушевавшуюся тьму.
Или то, что могло в ней таиться…
Они уже начали надеяться, что без приключений сумеют пройти через Зубы – по крайней мере, до конца реки. Долгие дни спокойного плавания, плавно несущее лодку течение убаюкали страхи, скопившиеся за время путешествия по Мечтравной степи.
Шум первым заслышал Пог, слух которого был острее, чем у всех остальных.
– Фальшивят, – объяснил он, – но в собственном понимании поют. Их там много – не один.
– Не сомневаюсь. – Длинные уши Каза были повернуты к северному берегу и дергались синхронно с бдительным носом.
Прошло несколько минут, прежде чем люди смогли понять, к чему именно внимательно прислушиваются их спутники. Ритм пульсировал, вздымаясь и опадая, легкий и эфирный, как женский хор. Без сомнения, это была музыка, но слова невозможно было разобрать.
Иногда пение нарушали оживленные модуляции, напоминающие смех. Джон-Том знал толк в странных мелодиях, однако этот хохот, с музыкальной точки зрения, ничего не стоил.
Настороженную тишину нарушил голос Хапли, в котором слышалось непривычное для него беспокойство.
– Лодка не слушается руля.
И в самом деле, суденышко неуклонно приближалось к северному берегу. Там вдоль скал тянулся галечный пляж, непригодный для высадки. Под гладкой шкурой лодочника бугрились мышцы, он старался выправить курс, но лодку неудержимо влекло к берегу.
Скоро суденышко стукнулось о скалы, темными головами высовывающиеся из воды.
Флор, стоявшая у противоположного борта, отшатнулась от поручней и закричала. Джон-Том ринулся к ней. Поглядев за борт, растерялся и он.
В воде кишели дюжины силуэтов. Положив руки на борт, они толкали и толкали лодку, уже цепляющуюся за каменистое дно.
– Тихо, – предупредила Талея.
Она стояла на носу, нож и меч в ее руках поблескивали в тусклом свете и указывали на сушу.
К лодке двигались какие-то создания, ничем не отличающиеся от засевших в воде. Все были футов пяти ростом и невероятно худы. Чем-то они напоминали людей, колоннами марширующих на параде.
Две ноги, две руки. Одежды не было, но на гладкой коже отсутствовали все признаки пола.
Плоть их была истинно белой… Бледной, молочной едва ли не прозрачной. В тестообразных головах сидели крошечные угольные глазки. Отсутствовали зрачки, уши, ноздри – лишь поперечная щель рта пересекала плоть под парой гляделок. Пальцы были короткими, ноги же на первый взгляд не имели суставов и казались резиновыми.
В такт музыке создания прошествовали к лодке; медленно, гипнотически размахивая руками, они методично распевали свою стенающую песнь.
Джон-Том повернулся к Клотагорбу. Волшебник выглядел озадаченным.
– Не знаю, мой мальчик. Легенды умалчивают о племени певцов-альбиносов, обитающем в горах. – Он окликнул певцов. – Как вы зоветесь и что вам от нас нужно?
– Что мы можем сделать для вас? – спросила Флор, пробормотав по-испански нечто неразборчивое.
Певцы не отвечали. С изяществом ручья колонна текла с берегового откоса. Передние уже начали хвататься за поручни. Двое уцепились за правую руку Талеи.
– А ну назад! – приказала она, вырываясь, но ее не выпустили. Существа продолжали тянуть девушку за собой.
На палубе показалось еще несколько бледнокожих, они все с той же терпеливой решимостью принялись тащить за собой Джон-Тома и Маджа.
– Эй вы, жабы холодные, руки прочь!
Выдр вырвался на свободу.
Джон-Том и Талея последовали его примеру. Но незваные бледные гости приближались, тянули руки к путешественникам.
Пещеру заполнил другой звук. Он тек над водой, направляя колеблющиеся причитания бесстрастного хора. Густой низкий стон контрастировал с мелодией, которую выводили белые певцы. Дело было неладно. В интонациях нового голоса Джон-Тому послышались все обертоны злодейства и коварства, какие можно уловить слухом. Звук исходил откуда-то из черных глубин, из-за марширующей колонны певцов.
– Довольно, – решительно заявил Хапли. Схватив запасное рулевое весло, он замахнулся на певцов, оказавшихся на палубе. Два из них повалились, не оказав ни малейшего сопротивления. Головы резиновыми мячиками поскакали по палубе. Черные глазки не дернулись, не было даже стона – впрочем, петь эти двое перестали. Одна из голов пролетела через поручни и с плеском плюхнулась в воду, мгновенно потонув.