Труба изогнулась, не понимая, что от нее хочет новый хозяин, напряглась, вздрогнула и лопнула. Один ее конец хлестал направо и налево пестрой жидкостью, как отвязный художник-абстракционист. Второй конец понес Грамматикова к решетке вентиляционного отверстия. Хозяин трубы, напоминающий сейчас змеечеловека, нажал на спусковой крючок автомата и, прежде чем его тело врезалось в решетку со всеми вытекающими кровавыми последствиями, разодрал ее бронебойными пулями.
Грамматиков вместе с ветерком из жидкометаллических капель влетел в открывшийся вентиляционный канал.
Шлепнулся, проехался на животе, замер и приподнял голову.
Поток жарких выхлопных газов заполнил его дыхательные пути, заставив их затрястись в кашле.
Значит, это и в самом деле транспортный терминал.
Грамматиков поднялся и двинулся вперед. Но ушел он недалеко.
2
Грамматиков уперся в огромный вентилятор, который гнал горячий и вонючий воздух, вращая лопастями со скоростью тридцать оборотов в минуту.
Идея пришла быстро, хотя и очень рисковая идея.
Грамматиков снял куртку, затем на пару секунд прижался к стене тоннеля и закрыл глаза.
Где-то под сердцем снова раскрылось виртуальное окно, через которое заглянула Бездна. Она влилась в Грамматикова потоками холодного бесцветного света и поглотила возбуждение, страх, сомнения. В наступившем покое включился в дело маленький сосредоточенный капитан тела.
Теперь каждая лопасть вентилятора покорилась взгляду Грамматикова и превратилась в твердую волну.
Рука направила ороговевшую куртку, в просвет между лопастью и рамой. Мотор тужился, куртка отчаянно вибрировала, Грамматиков перебросил автомат, затем прыгнул сам.
В прыжке он все-таки зацепил куртку, и освободившаяся лопасть, едва не обрубив ему ногу, швырнула его вперед.
Подметки, наполненные жидкокристаллическим поглотителем энергии, частично «смазали» мощный пинок, однако и того, что осталось, хватило, чтобы Грамматикову пролететь три метра и влепиться в стену...
Дурнота была похожа на водоворот. Грамматиков постоял в энергетически выгодной молитвенной позе, опираясь на колени и локти, затем выпрямился. Раз испарина не мажет спину, то, наверное, ничего не сломано.
Он подобрал спасительную куртку и, стараясь не ступать на разболевшуюся пятку, сделал несколько неловких шагов.
Сейчас он находился за приличных размеров машиной, укрытой кожухом – наверное, этот мотор вращает лопасти вентилятора.
Времени совсем мало. О сбое в работе вентилятора, наверное, уже извещена кибернетическая оболочка здания, и скоро здесь появится механик: то ли робот, то ли человек.
Цокнули чьи-то каблуки, за кожух заглянуло лицо, украшенное фуражкой.
Грамматиков почувствовал мгновенный, но шоковый испуг. Он уже не сможет стронуться с места, ни один приказ его мозга не дойдет до мышц. Он и так сегодня натворил больше дел, чем за десять предыдущих жизней...
Но прежде чем охранник отреагировал, Грамматиков ударил его жесткой как ведро курткой, а потом еще добавил автоматом, по-простецки, словно дубиной... Охранник, кажется, успел шепнуть «пся крев», но все же улегся без сознания и дал затащить свое тело в укромный уголок, за кожух...
За ближайшим реактивным флайером в ряд стояло несколько роторников. У второй машины поднят кокпит, но она как будто готова к вылету.
Грамматиков пробрался за шасси первой машины, потом рванулся к роторнику, взлетел по трапику и оказался в кабине.
– А, пан Пшиздьжецкий, – не оборачиваясь, сказал пилот. – Обычно вы приходите через пять минут после отлета.
Грамматиков приложил ствол автомата к затылку летчика.
– Это не игрушка, а я далеко не пан оккупант со столь благозвучной фамилией. Один почти бесшумный выстрел и твои мозги улетели за борт. Так что, взлетаем.
– Ты че, парень? – Пилот резко перешел на простой незатейливый язык. – Прокатиться решил на халяву? У меня нет разрешения на взлет, заправка не окончена, техосмотр не завершен, вон глянь, робомех по корпусу ползает.
– Не тарахти. – Грамматиков пихнул летчика в бритый затылок. – На экране борт-компьютера висит надпись о готовности к взлету. Стартуй, или я не дам за сохранность твоих мозгов и ломаной копейки.
«Заяц» сел в кресло второго пилота, взял шлем, закрепленный в изголовье, надел – размер подошел – тут же на него опустились мягкие колодки держателей. Передний дисплей, напыленный на забрало шлема, показывал терминал из точки наблюдения где-то в углу помещения.
Ворота терминала уже закрывались, обрезая с двух сторон плотные из-за пыли лучи солнца! А между двумя рядами машин словно проходило какое-то искажение воздуха... Демоны!
– Эй, чего ты ждешь, летун?
– Диагностика не закончена...
Грамматиков рванул ручку, которая находилась неподалеку от правого бока пилота. И тут же взревел двигатель.
– Ты что творишь, чмур?! – взревел летчик.
– Я лечу.
– Таким, как ты, только с койки на горшок летать можно...
По инерционным нагрузкам Грамматиков понял, что роторник оторвался от пола, и подшлемный дисплей показал, как машина отчаянно рванулась вперед в смыкающуюся щель выхода.
Пилот показал себя мастером, ведь между бортом роторника и наезжающей дверью терминала оставалось едва ли несколько дециметров.
Расставаясь с терминалом, машина мелко вздрогнула. На переднем дисплее была видна серия бодрых искорок, пробежавшихся по обшивке роторника – значит, задело очередью.
А потом этот дисплей погас, потеряв связь с системой наблюдения терминала. Но зато верхний дисплей, встроенный в налобник шлема, сейчас показывал местность в вертикальной проекции, изображение явно передавалось с орбитальной следящей системы. На нижнем подшлемном экране возникла интегральная радиолокационная картина в ортогональной проекции вместе с подстилающей поверхностью. Данные от нее явно поступали от радаров системы воздушного базирования.
– Ау, психопат, куда теперь? – остыв после «стартовой лихорадки», обратился летчик. – Если хочешь, прокачу тебя по высшей программе, будешь в тюрьме сидеть – вспоминать.
Не дожидаясь ответа, летчик выключил двигатель и роторник словно провалился в преисподнюю. Затем резко, как космическая ракета, набрал высоту. Еще несколько раз изменил курс чуть ли не на девяносто градусов. Дурнота плескалась по всему телу Грамматикова, перегрузка сжимала мозг, выдавливала глаза и язык, растягивала и срывала с места внутренности. Из-за того, что передний дисплей превратился в черное пятно, все это сильно напоминало предсмертные кошмары.
Несколько раз ему хотелось крикнуть: «Хватит». Нет, крикнуть бы не получилось. Получилось бы только завыть от непрекращающейся муки. Но внутри его обозначился холодный наблюдатель, капитан тела, мимо которого проходили провода боли... Броски машины неожиданно прекратились.