«Почему Анна назначила встречу в этом сомнительном месте?»
Между ложами и подиумом не было никаких перегородок, и девицы периодически исчезали в соседних кабинетах. Одна из танцовщиц, обнаружив присутствие Константина, разместила свои прелести прямо напротив его ложи. До Анны ей было очень далеко.
Куприянов посмотрел на часы: еще двадцать минут. Октавио принес коктейль.
Все потерялось в беспросветном мраке, исчезло, заставляя зрителей собраться, приготовиться к предстоящему действию.
«Жертва Везувия».
Ударил барабан, пауза, снова удар, лениво протянула гитара, звук жесткий, тягучий, медленный. В глубине появился маленький огонек. Приближающийся. Опять гитара. Куприянов подался вперед. Во мраке подиума — рядом, совсем рядом, лишь протяни руку! — со свечой в руках стояла Анна.
Скрип гитары, медленный ритм барабана.
Перед девушкой появились огоньки пламени. Выхватили из полумрака фигуру, у Константина застучало сердце.
«Как же она хороша!»
Красный кожаный лиф едва скрывает налитую грудь, узкие красные трусики подчеркивают тонкую талию и женственные линии бедер, на руках — красные перчатки до локтей, на ногах — длинные, выше колен, блестящие красные ботфорты на толстой подошве. Ярко-красный рот, а выше красного, над всем этим великолепием — пышные черные волосы и ослепительные глаза, вобравшие в себя всю бездну ночи. Куприянов скрипнул зубами, едва сдерживая желание броситься туда, к ней, прикоснуться губами…
«Ей нравится, когда на нее смотрят!»
Ритм убыстрялся, движения Анны, поначалу плавные, нежные, становились все более и более динамичными, резкими, завораживающими. Ее восхитительная фигура, окруженная вновь и вновь вспыхивающими языками пламени, приковывала взгляд.
В соседней ложе кто-то тихо застонал.
«Животное!»
Сам Куприянов не мог оторваться от подиума. Страстная первобытная энергетика Анны полностью захватила его.
Судя по музыке, приближалась кульминация. На подиуме появилось еще одно действующее лицо: юноша лет восемнадцати, вышедший из тьмы и, как сомнамбула, смотрящий на Анну. Бешеный ритм вновь, как и в начале танца, угас, но было понятно, что вот-вот, через какое-то мгновение, он вновь обрушится на зрителей. Вот-вот, после того, как Анна…
Она томно изогнулась у ног юноши, провела рукой по его бедрам, животу, склонилась, словно прося прощения у жертвы…
«Жертва Везувия!»
Отпрянула назад, и из протянутых к юноше рук вылетело пламя! Бешеный ритм ураганом взорвался в зале, но даже он был не способен заглушить дикий вопль несчастного. Юноша вспыхнул, как спичка. Настолько достоверно, что у Константина побежали мурашки.
«Класс!»
Анна, почти в экстазе, продолжала выбрасывать во тьму все новые и новые потоки огня. Крики юноши становились все глуше и глуше. Музыка слабела, уступая кряхтенью, доносящемуся из соседней ложи.
Минуты две после того как погас свет и подиум погрузился в кромешную тьму, Куприянов сидел неподвижно, потрясенный колдовским танцем Анны.
Как же она прекрасна!
«Она видела меня, я чувствовал ее взгляд! Она искала меня среди зрителей и нашла! — По телу Константина разлилась сладкая волна предвкушения. — Надо немедленно найти ее! Я должен ее увидеть!»
Он вышел из ложи, постоял в коридоре, пытаясь сориентироваться, куда же ему идти.
— Константин Федорович! — К Куприянову подошел высокий, почти двух метров, абсолютно лысый мужчина лет шестидесяти. Глаза незнакомца были скрыты массивными черными очками, плотно прилегавшими к лицу. — Заблудились? — Он протянул руку. — Меня зовут Зорич.
— Очень приятно.
На старике была черная мантия, перехваченная широким поясом. На груди — толстая золотая цепь с медальоном, выполненным в форме козлиной головы.
— Я владелец «Заведения Мрака». — Зорич выдержал паузу. — И отец Анны.
— Вот как? — Теперь Куприянов смотрел на гиганта с гораздо большим интересом. — Тогда мне действительно приятно познакомиться с вами.
— Мне тоже, — улыбнулся в ответ Зорич. Если бы не черные очки, его улыбку можно было бы назвать обаятельной. — Позволите угостить вас?
— Я как раз искал Анну.
— Она знает. — Улыбка не сходила с лица. — Она приведет себя в порядок после выступления и сразу же присоединится к нам.
В баре практически никого не было, только в дальнем углу за столиком скорчилась толстая красноволосая девица в черной коже: то ли ей плохо, то ли собирает «дороги».
— Анна всегда танцует? — Куприянов сделал маленький глоток виски.
«Ей нравится, когда на нее смотрят!»
— Нет, в зависимости от настроения, — покачал головой Зорич. — Ее номера — произведения искусства и от частого употребления обесценились бы.
— Согласен. — Константин вспомнил страстную энергетику танца. — Анна — потрясающая женщина.
— Пока ты можешь только догадываться об этом. — Грудной, с легкой хрипотцой голос! Озорные нотки.
Куприянов резко обернулся.
— Анна!
На ней было латексный гарнитур, словно кожа, облегающий восхитительную фигуру: ярко-красный топ, блестящие черные шортики. Они казались нарисованными на смуглом теле девушки.
— Как тебе понравилось шоу? — Анна взяла стакан Куприянова, сделала глоток виски, глаза под длиннющими ресницами сияют.
— Ты хочешь услышать, что я восхищен? — Он не мог оторваться от манящих черных звезд. — Ты этого не услышишь — восторг, в котором я пребываю, невозможно описать словами.
— А чем его можно описать? — Анна склонила голову, улыбнулась, медленно направилась к дверям с надписью «Служебный вход». Константин послушно, как будто на поводке, последовал за ней.
Зорич
— Зорич!
— Подожди!
Старик проводил взглядом уходящую пару, криво усмехнулся, когда рука Куприянова скользнула по талии Анны, и только когда они скрылись за дверью, повернулся к ожидающей ответа девушке лет двадцати шестнадцати.
— Я тебя слушаю, Людмила.
— Мы должны поговорить, это очень важно.
— Ну, давай поговорим, — согласился Зорич. — Пойдем в мой кабинет. — Он пропустил ее вперед — дорогу Людмила знала.
В меру высокая, рыхлая девица с маленькими, близко посаженными зеленоватыми глазками, нелепыми бусинками выделяющимися на круглом, как каравай, лице. Чувство прекрасного, заложенное в Зориче классическим образованием, бунтовало при виде Люды. Маленький ротик с узенькими губами, выкрашенными яркой помадой, большой нос, выщипанные в черную нитку брови. Единственным, что получилось у матушки-природы при конструировании этого создания, были волосы: густые, вьющиеся, но обладательница предпочла выкрасить их в красный цвет. Ужасная безвкусица.