— Рад тебя видеть, старик, чем обязан? — Егор встретил друга у дверей кабинета и крепко пожал ему руку. Такой же высокий, как Кортес, он был гораздо худощавее наемника, производя впечатление юноши. — По делу небось пришел?
— Почти.
— А когда сможем потрепаться просто так? За жизнь? Сто лет тебя не видел. — Егор плюхнулся в огромное кресло. — Мне нужен напарник — в субботу в «Реактивной куропатке» со мной хотят играть шасы.
Егор был одним из лучших игроков Тайного Города в покер.
— А ты все играешь?
— Что делать, старик, что делать? — хитро улыбнулся Бесяев. — Праведную жизнь я начну вести тогда, когда на грешную не останется ни сил, ни денег.
— Ну, тебе это не грозит. — Кортес помолчал. — А кто играет?
— Биджар Хамзи и Карим Томба. Я хотел позвать Бонция, но теперь думаю, что надо сделать человскую пару.
— Договорились.
— Ты серьезно?
— Вполне. Правда, я давно не играл.
— Да мы их задавим авторитетом! — потер руки Егор, затем остановился и задумчиво посмотрел на наемника. — Что-то ты подозрительно покладист, старик? Чего хочешь взамен?
Кортес усмехнулся и вопросительно поднял брови.
— Можешь говорить, — понял его Бесяев, — меня не прослушивают.
В помещениях «Тиградком» слушали всех и всегда, но только не вице-президента, фактически единолично управлявшего компанией.
— Мне нужно проверить всех Богданов в Тайном Городе, — негромко сказал Кортес. — У меня есть только имя и приметы, а найти его надо обязательно.
— Какой-нибудь Великий Дом может санкционировать этот поиск?
Доступ к базе данных можно было осуществить только с согласия Великих Домов.
— Конечно, нет.
— Это я так спросил, на всякий случай. — Егор отвел глаза и хитро улыбнулся. — Знаешь, старик, я не могу тебе помочь, это против правил. — Он рассеянно постучал по клавиатуре, затем включил интерком. — Анжелика, какого черта Кортесу приходят чужие счета? Он один из самых уважаемых клиентов, а мы превратили его базу данных в помойку! Что значит «у него все в порядке»? Куда ты смотришь? Я сейчас тебе сам покажу! — Вице-президент «Тиградком» расстроенно посмотрел на Кортеса. — С этими секретарями одна морока! Ничего нельзя поручить! Попей кофе — я сейчас.
И вышел из кабинета. Кортесу не надо было повторять дважды — как только за Егором закрылась дверь, он прилип к компьютеру, и перед его глазами замелькали фотографии всех Богданов Тайного Города.
* * *
Московское полицейское управление.
Москва, улица Петровка,
16 сентября, суббота, 10.48
— Да черт-те что, патрон, дикость какая-то! — Взъерошенный Васькин метался по кабинету словно ошпаренный. — Ну как это могло произойти? Как? Почему?
— Да не баламуть ты! — Шустов в сердцах швырнул в корзину для бумаг пустую бутылку «Святого источника», промахнулся, тихонько выругался, поднялся и положил бутылку в корзину.
Корнилов медленно оглядел расстроенных подчиненных, закурил и поудобнее устроился в кресле:
— Давайте-ка по порядку. Спокойно и без нервов.
Васькин резко остановился около майорского стола.
— Мы допрашивали Павлова в «Вероне»…
— Мы беседовали с Павловым в «Вероне», — оборвал лейтенанта Шустов.
Сергей уселся на стул напротив Корнилова и потер рукой затылок:
— Все оказалось даже лучше, чем мы предполагали. У Павлова был очень серьезный компромат на Нытика.
— Насколько серьезный?
— Лет на пятнадцать, — горько усмехнулся Шустов. — Отмывание денег, неуплата налогов — просто подарок, и Павлов был готов преподнести его нам.
— Сначала он боялся, но мы его переубедили, — встрял Васькин.
— Разумеется, боялся, — подтвердил Шустов, — но очень хотел отомстить. Павлов буквально сочился ненавистью.
— Чего он хотел? — поинтересовался Корнилов, стряхивая пепел.
В принципе сейчас было уже не важно, что хотел получить Павлов в обмен на свою информацию, но Андрей никогда не упускал мелочи.
— Французский паспорт. — Шустов снова почесал затылок. — Я обещал.
— И что?
— Мы договорились, и… он умер. Прямо у нас на руках.
— Отчего?
— Вроде бы сердце. Вскрытие уже делают.
Корнилов докурил сигарету и в гробовой тишине с силой затушил ее в пепельнице.
— Павлов очень боялся?
— В том-то и дело, что нет. — Сергей развел руками. — Понервничал немного в начале разговора, а потом успокоился.
— Даже пошутил насчет Аль Капоне, — добавил Васькин. — Мол, мы можем так же прижать Нытика — за неуплату налогов.
Андрей внимательно посмотрел на молоденького лейтенанта:
— Владик, подними медицинскую карту Павлова, переговори с родными, друзьями, если надо — встреться с его врачом. Я хочу знать, жаловался ли он на здоровье. Был ли у него порок сердца или что-нибудь в этом роде.
— Понял, патрон.
— Сергей, ты займешься… — Корнилов повернулся к своему заместителю, но его прервал телефонный звонок. Майор снял трубку: — Корнилов.
— Кириллыч? Шустов там? — Звонил патологоанатом из полицейского морга.
— Здорово, Степаныч, ты насчет Павлова?
Толстый Шустов подался вперед и буквально навис над столом майора.
— Да, насчет Павлова. Я с ним закончил. — Степаныч выдержал паузу, явно затягиваясь сигаретой, затем продолжил: — Только непонятно, к чему такая спешка. Серега орал как ненормальный: скорее, скорее!
— Павлов умер у него на руках, — объяснил Корнилов, — вот капитан Шустов и размяк. Он ведь тебе не опер из спецназа, а мыслитель, человек впечатлительный.
Сергей фыркнул.
— Ну тогда понятно. — Степаныч снова затянулся сигаретой. — Короче, вскрытием установлено, что смерть Павлова наступила от острой сердечной недостаточности.
— Это все?
— Это то, что я точно напишу в отчете.
— Значит, есть еще что-то?
На этот раз Степаныч молчал дольше.
— Знаешь, Кириллыч, я за двадцать лет в морге такое сердце, как было у этого Павлова, впервые вижу. Оно словно бы разорвано.
— Не понял.
— Ну, как будто бы кто-то взял сердце Павлова в руку и сжал кулак. Сдавил, порвал мышцы. Короче, ощущение такое, что сердце повреждено в результате внешнего воздействия.