Толстяк рысью бросился к калитке.
– Надеюсь, ты помнишь правила, Кортес? – Монах приподнял его веко и внимательно осмотрел зрачок раненого. – Монастырь придерживается строгого нейтралитета. Очень строгого. Добыча у тебя с собой?
– Да.
– Не стоит брать ее в обитель.
– До утра.
– Ни на секунду.
Кортес ткнул пальцем в Артема:
– Тебе придется выручить меня еще раз.
Брат Ляпсус демонстративно отступил от автомобиля, давая понять, что его эти дела не касаются.
– Я здесь ни при чем, – быстро откликнулся Артем.
– Уже нет, – улыбнулся Кортес. Его рубашка под расстегнутой курткой была вся пропитана кровью. – Тебя видели со мной и будут искать.
– Им придется иметь дело с полицией.
– Они тебя достанут. – Кортес снова закашлялся. – Помочь тебе могу только я. Подумай, Артем, ты же все видел.
Вот и делай добро людям. В тот момент Артем еще не ощутил всей глубины трясины, в которую он вляпался, но нехорошие предчувствия его уже охватили. Выбор был небогатый. Уехать или…
Артем сглотнул и круто изменил свою судьбу:
– Что я должен сделать?
– В моем рюкзаке лежит серебряный контейнер, в нем Карфагенский Амулет. Когда приедешь домой, позвони по телефону, – раненый продиктовал номер. – Скажешь, что есть посылка от Кортеса. К тебе приедут навы. Их знак – белка, грызущая орехи. Отдашь контейнер, и все. Запомнил?
В изложении Кортеса все выглядело очень просто. Артем кивнул.
– Если возникнут проблемы, приезжай завтра вечером в клуб «Ящеррица». Тебя найдут…
– Какие проблемы?!
Ляпсус тронул раненого за плечо:
– Пора.
Монахи осторожно переложили Кортеса на носилки.
– Клуб «Ящеррица», – повторил он и потерял сознание.
Ворота захлопнулись.
Артем возвращался домой, почти не видя дороги. Город, еще три часа назад казавшийся знакомым и безопасным, стал чужим и подозрительным. Перед глазами Артема вставали то трупы возле разбитых джипов, то полицейские, невероятным образом превращающиеся в каких-то байкеров, то странные монахи. Стрельба, кровь, смерть…
Он ехал по Тайному Городу.
«…Мэр столицы официально заявил, что расследование ночного инцидента будет проведено в кратчайшие сроки, и выразил уверенность, что организаторы этой наглой выходки окажутся за решеткой уже до конца недели…»
(«Эхо Москвы»)
«…По информации пресс-службы Великого Дома Чудь в ходе штурма клан Гниличей потерял до семидесяти воинов убитыми и около полусотни ранеными, потери же Ордена незначительны и обусловлены внезапностью нападения Красных Шапок. Однако в Замок сегодня ночью прибыли более тридцати эрлийских врачей, что свидетельствует…»
(«Тиградком»)
* * *
Резиденция Вестника
Москва, улица Новый Арбат,
27 июля, вторник, 02.18
– Идиоты! Недоумки!!! Вы хоть понимаете, что вы натворили?!! – орал взбешенный Любомир, бегая по кабинету. – Вы испортили все! Все!! Все!!!
Длинные волосы колдуна растрепались, бледное лицо покрылось красными пятнами, а брызги слюны долетали до самых отдаленных уголков помещения. Пыльные склянки, стоящие на рабочем столе колдуна, тихо позванивали в такт его метаниям, полки дрожали, и даже факелы на стенах поумерили свой пыл и светили очень осторожно, с опаской. Сердце Вестника неистово требовало выхода накопившейся ярости, и все находящиеся в кабинете предметы, одушевленные и неодушевленные, старались не привлекать к себе внимания. Не прекращая выкрикивать ругательства, колдун разбил два горшка с патентованной мазью, предотвращающей непредвиденные флюктуации, пинками затолкал под стол ни в чем не повинную жаровню и в клочья разорвал древнейший манускрипт, на расшифровку которого потратил три последних месяца.
Несколько успокоившись, но все еще покрытый красными пятнами, Любомир пригладил волосы, медленно прошел к своему креслу, высокая спинка которого едва не упиралась в потолок, и, погрузившись в него, холодно посмотрел на провинившихся соратников.
Секира, шея которого была перевязана грязной, окровавленной тряпкой, и Кувалда одновременно подняли головы, но, столкнувшись с ледяным взглядом ярко-зеленых глаз колдуна, снова опустили их. От былого задора Красных Шапок не осталось и следа. Фюреры сидели на маленьких, крайне неудобных табуретах, любезно предоставленных Любомиром, и распространяли вокруг удушливый запах дешевого виски – безумно страшась аудиенции, они выпили по бутылке каждый.
– Подведем итоги. – Любомир выдержал многозначительную паузу. – В результате блестяще проваленной операции мы потеряли клан Гниличей. Часть бойцов погибла во время штурма, а остальные, оставшись без главаря, не представляют реальной силы. Уверен, что они уже режут друг друга в поисках нового фюрера.
Продолжая говорить, Любомир открыл одну из тумбочек стола и начал рыться в ней.
– По городу, который мы с вами хотели завоевать, рыщут разъяренные чуды. – Колдун оторвал взгляд от содержимого тумбочки и посмотрел на Красных Шапок. – Признаться, мне даже жаль этих недотеп. Они-то считают вас полноценными врагами и наверняка приедут в Южный Форт объявлять войну… Знали бы они реальное положение дел – умерли бы со смеху. Вы не находите?
Фюреры не нашли. Они одновременно вздохнули и уныло переглянулись. По крайней мере, расчет Секиры оказался верным – убивать своих бестолковых слуг Любомир не собирался.
– Надо отдать вам должное: время для междоусобицы выбрано самое подходящее. – Теперь колдун говорил гораздо медленнее. Он успокоился, и красные пятна уже не освежали его бледное лицо. – Кстати, вы не слышали, что медведя сначала убивают, а уже потом делят его шкуру?
– Потом можно и не успеть, пистон мне в ухо, – буркнул Секира.
– Что? – скривился Любомир.
– Сабля принес бы тебе Амулет, ты бы сделал его императором, а он бы убил нас.
– Превосходно. – Колдун беспомощно всплеснул руками и вновь нагнулся к тумбочке. – Кто напал на Саблю?
– Он, – Кувалда мотнул головой на Дурича.
– Просто Гнилич поехал на юг, а Кувалда прикрывал северные пути отступления, – тут же сообщил Секира, испугавшись, что отвечать за неудачу придется ему одному.
– Совместное творчество, – проворчал Любомир, почти исчезнув под столом, – не похоже на вашу семейку.
– Это он все прифумал, – сдал подельника Кувалда.
– Вранье! – возмутился перепуганный Дурич. – Шибзич начал первый! И меня втянул. А я уйбуя Затычку в этом деле потерял! Он мне как брат был!